— Я надеюсь на твое понимание, Бекстрём, — сказал Олссон.
— Естественно, — ответил тот. — Мы ведь надеемся, что нам удастся поймать преступника, который устроит нас всех. У тебя есть еще что-нибудь?
«А не взять ли нам ДНК и у Олссона тоже», — подумал он.
Олссона мучила еще одна проблема. Сумасшедший из Далбю, который по-прежнему находился на свободе, хотя Национальное спецподразделение и взяло в кольцо весь регион и постепенно прочесывало его квадратный километр за квадратным километром.
— Как по-твоему, это может быть наш человек? — спросил Олссон и с надеждой посмотрел на Бекстрёма.
— Я проследил ту же мысль в наших вечерних газетах, — ответил Бекстрём. — Они ссылаются на какой-то высокопоставленный источник из этого дома, но если тебе интересно, они уж точно разговаривали не со мной.
— Естественно, нет, Бекстрём, — уверил его Олссон. — Но что ты сам думаешь о данной гипотезе?
— На мой взгляд, высокопоставленный источник в этом здании такой же дебил, как и его друзья, которые пишут в газете, — сказал Бекстрём.
Вечером Бекстрёму позвонила Карин и спросила, почему он не давал знать о себе. Сама она уезжала на выходные к старой матери, что само по себе ничему не помешало бы, если бы Бекстрём позвонил ей и оставил сообщение на автоответчике.
— Навалилась масса дел в последнее время, — сказал Бекстрём в качестве извинения. «Так, говоришь, навестила мамочку? Надо же», — подумал он.
— Ты ничего не можешь мне рассказать? — спросила она в манере, в которой обычно задавала вопросы.
— Готов поделиться только сведениями личного характера. Мое домашнее животное умерло. Я попросил одного товарища позаботиться о нем, пока сам в отъезде и расследую убийство, но это явно не помогло.
— Боже, как печально! — сказала Карин взволнованно. — Это была собака или кошка?
«За кого она меня принимает, — подумал Бекстрём. — Только бабы и педики держат котов».
— Молодой песик, — солгал он. — Маленький шалунишка. Его звали Эгон.
— Боже, как печально, — повторила Карин, которая, судя по ее тону, любила животных и глубоко сопереживала чужому горю. — Всего лишь щенок, а какое милое имя. Тогда я понимаю, как тебе тяжело. Ты можешь рассказать, что, собственно, случилось?
— Он утонул, — сообщил Бекстрём. — Не обижайся, но я не хотел бы…
— Я понимаю, тебе трудно говорить об этом, — сказала она.
— Давай созвонимся завтра, — предложил Бекстрём. — Набери мой номер, если захочешь перекусить.
«Глупые бабы», — подумал он.
Бекстрём старательно избегал Рогерссона, поскольку у него имелись основания подозревать коллегу в убийстве малютки Эгона. Рогерссон, похоже, даже не заметил этого и вел себя как обычно.
«Что с таких возьмешь, настоящие психопаты, — размышлял Бекстрём. — Они думают только о себе».
Рогерссон, однако, оказался закомплексованным убийцей, поскольку он как раз постучал в дверь Бекстрёма. Причем в слишком деликатной для себя манере.
Скорее всего, из-за угрызений совести, как подумал Бекстрём, и опять же в качестве некоего жеста примирения он принес с собой сумку пива и открытую бутылку виски.
— Я понимаю, как тебе тяжело, — посочувствовал Рогерссон, а поскольку Бекстрём не был злопамятным, им постепенно удалось нормализовать свои отношения и вернуть ту дружескую атмосферу, которая всегда существовала между ними.
— Выпьем за Эгона, — сказал Рогерссон.
— Выпьем, друг мой, — согласился Бекстрём. — За Эгона, — добавил он торжественно, встал и поднял свой бокал.
Утром после того, как он и Рогерссон поминали Эгона, у него наконец появился достойный подозреваемый.
«Так можно и в Бога поверить», — подумал Бекстрём, почувствовав хорошо знакомое возбуждение.
28
Еще до утренней встречи Торен позвонил своему знакомому в полицию Гётеборга и попросил его помочь взять пробу ДНК у Похотливого Карлссона. Знакомый пообещал, по крайней мере, попытаться и сразу же сообщить результат.
Он тут же набрал номер мобильника ловеласа, и тот сразу ответил. Несмотря на раннее время, он уже сидел в ресторанчике под открытым небом в Марстранде и наблюдал за девицами.
— Как проходит отпуск, — поинтересовался знакомый Торена, который считал, что вперед следует двигаться осторожно, независимо от того, о чем далее пойдет речь.
— Просто фантастически, — сообщил Карлссон. Он потратил отпуск на поездку вдоль западного побережья. Начал в Стрёмстаде далеко на севере и далее двинулся через Люсекиль, Смёген и прочие небольшие населенные пункты, чьи названия уже забыл. Сейчас он сидел на причале в Марстранде в нескольких десятках километров к северу от Гётеборга.
— Все просто замечательно, — повторил Карлссон радостно. — Девчонок здесь пруд пруди. Им просто несть числа. А погода лучше не пожелаешь!
Он спокойно отнесся к предложению добровольно сдать пробу ДНК. Ему уже не раз приходилось проходить данную процедуру в связи с различными делами об отцовстве в Швеции и по всему миру, и он всегда выходил сухим из воды.
— Просто фантастика какая-то, — сказал Карлссон еще более счастливым голосом. — Я ни разу не попался. Словно у меня иммунитет на подобное дерьмо.
В целях экономии времени они также договорились, что он (как только появится окошко в его насыщенной программе) заглянет в ближайший полицейский участок в Марсгранде и сделает все необходимое.
«И какой сейчас от этого будет толк?» — подумал знакомый Торена, положив трубку.
Адольфссон и фон Эссен не принимали участия в утренней встрече, поскольку теперь считались специальным патрулем расследования, в чью задачу входило добывать пробы ДНК. Для них день тоже начался крайне удачно. Сначала они разобрались с инструктором по стрельбе, который оказался старым знакомым Адольфссона и принадлежал к той же самой охотничьей команде, что и он. А потом, окрыленные успехом, попытали счастья с ранее отказавшимся коллегой из кабака. Тот сидел дома и доводил до ума заявление для инспектора по юридическим вопросам, но после разговора с Адольфссоном и фон Эссеном и у него здравый смысл взял верх.
— Чем мы займемся сейчас? — спросил Адольфссон.
— Разберемся со стажером, который откровенно отказывается отвечать по своим телефонам, — сказал фон Эссен. — И таким образом закончим со всеми, кто находился в ночном клубе вместе с Линдой, — объяснил он.
Утреннее совещание началось с оценки текущей ситуации, но затем речь главным образом шла об их пробах. И в виде исключения все собравшиеся были едины во мнении. Если другие способы не сработают, их преступник все равно рано или поздно попадется в сеть ДНК. Единственным сомневающимся оказался Левин.
