— Я верю, верю тебе, дорогой Ларс Мартин, — перебил его советник. — Но эта ложная скромность явно тебе не к лицу. Давай лучше поспешим к сервировочному столику и, не теряя ни секунды, выпьем пару больших рюмок водки и укутаем наши израненные души в мантии из парчи и шелка, которые мы заслужили.
— Звучит хорошо, — согласился Юханссон.
— Осетр в самых разных вариантах, — объяснил советник, когда они, разогрев аппетит крепкими напитками, наконец сели за стол, где уже стояли всевозможные блюда и наполненные рюмки. — Вареный, консервированный холодный, жареный, малосольный и осетровая икра. — Хозяин дома, на учительский манер, показывал вилкой, как указкой. — Только автомобильные мошенники набивают утробу русской икрой, — констатировал он, отправив в рот полную ложку деликатеса. — Нормальные люди едят осетровую.
— Водка просто замечательная, — похвалил Юханссон с видом знатока, вертя в правой руке хрустальную рюмку.
«Хотя относительно икры ты ошибаешься — мой брат, который много лет торгует машинами, предпочитает икру сига».
— Конечно, водка феноменальная, — вздохнул хозяин дома довольно. — Я воспользовался случаем и прихватил несколько бутылок, когда был дома у Путина на прошлой неделе.
Ужин продолжался под знаком простоты. Особый эксперт и его гость размеренно двигались вперед дорогой чревоугодия, в то время как путь им освещала старинная хрустальная люстра.
Сначала они съели по фаршированному перепелу с пюре из корнеплодов, потом перешли к простому французскому козьему сыру из Камарга и закончили лимонным шербетом, чтобы освежить полость рта и привести в порядок вкусовые рецепторы перед следующими далее кофе, коньяком и шоколадными трюфелями. Вдобавок ко всем блюдам были поданы еще вина, которые особый эксперт сам принес из своего глубокого погреба. Сначала красное бургундское очень удачного 1985 года, затем красное крепленое из окрестностей Луары, однако без года на этикетке.
— Вино — прежде всего французский напиток, — констатировал довольный советник, поднеся бокал к своему длинному носу.
— А мы с женой пьем много итальянских вин, — признался Юханссон, тем самым явно ошарашив хозяина.
— Если тебе нужен хороший совет, Ларс, ты не должен подвергать себя такому риску. Если, конечно, заботишься о здоровье, — сказал он.
— Кстати, как самочувствие Нюландера? — спросил Юханссон, когда они вернулись в библиотеку, чтобы закончить трапезу двойным эспрессо и небольшой порцией фрапена 1900 года из хозяйских запасов.
— Лучше, чем в последнее время, — сказал советник. — Отдельная палата, трехразовое питание, маленькие красные, зеленые и синие таблетки, и есть с кем поговорить.
— Он лежит где-нибудь в частном заведении? — спросил Юханссон осторожно.
— В частном, — ухмыльнулся советник. — Всему есть предел. Сначала он пытается превратить полицию в нашей относительно приличной банановой монархии в нечто, почти невообразимое даже в самой обычной банановой республике. Потом запирается у себя в комнате и отказывается открыть, в результате чего бедняге футболисту из нашего уже изрядно хлебнувшего лиха правительства приходится приказать нашей маленькой армии взорвать половину фасада, прежде чем им удалось доставить его в психушку закрытого типа с надлежащим уходом. И это все не бесплатно, конечно, — закончил он раздраженно.
— Нюландер в Уллерокере? — предположил Юханссон.
— Точно, — сказал советник с нажимом. — И очень вовремя, кстати, на мой взгляд.
— Что же случилось? — полюбопытствовал Юханссон.
— Неясно, — ответил его собеседник и пожал узкими плечами. — Все, по-видимому, началось с того, что он выстрелом разбил зеркало у себя в личном туалете.
— Ужас просто, и чего только всякие идиоты не придумывают, — сказал Юханссон и вздохнул со всей своей норландской флегматичностью.
— Он, наверное, зацепился подбородком за круглую штуковину около спускового крючка, когда чистил оружие, — предположил советник.
— Ты имеешь в виду предохранительную скобу? — уточнил Юханссон.
Советник небрежно махнул рукой:
— Что-то в этом роде… Или я просто пытаюсь быть порядочным по отношению к нему, — пробормотал он.
После того как они еще час поболтали о всякой всячине и выпили еще по паре бокалов замечательного хозяйского коньяка, советник предложил Юханссону сыграть партию в бильярд. Но тот отказался, поскольку побоялся завершить вечер после трапезы такой относительно спортивной забавой, напичканный поистине ужасными историями на сей счет.
— Я не играю в бильярд, — сказал Юханссон и с сожалением покачал головой.
— Если хочешь, я могу тебя научить, — предложил советник и с надеждой посмотрел на него.
— Охотно, но в другой раз, — отказался Юханссон. — Да и мне уже пора домой, — пояснил он.
Юханссон поблагодарил на роскошное угощение, заказал такси и поехал в их с женой обычно пустовавшую летом квартиру на Вольмар-Икскулльсгатан. А оказавшись в кровати, почти мгновенно заснул.
«Возможно, это тоже не совсем нормально», — подумал Юханссон, прежде чем Морфей осторожно заключил его в свои объятия.
52
Векшё, среда 6 августа — воскресенье 10 августа
Охотники за убийцей Линды сидели на своей обычной утренней встрече, когда комиссар Олссон навестил их и сообщил, что коллеги из Кальмара поймали своего насильника. Руководитель расположенного около Нюбру лагеря беженцев узнал одного из претендентов на политическое убежище по описанию, которое передали по местному радио. Он сразу же позвонил в полицию Кальмара, но оттуда к нему уже выехали по тому же делу. Просто часом ранее пришло заключение криминалистов, в котором сообщалось, что тот, о ком идет речь, принадлежит к немногочисленному числу мигрантов, уже находящемуся в регистре.
Семнадцатилетний беженец из Молдавии прибыл в Швецию месяц назад. И здесь у него взяли пробу ДНК на случай, если он сотворит что-нибудь за те месяцы, которые обычно требовались для принятия решения о депортации. Сейчас он сидел в следственном изоляторе полиции Кальмара. Все отрицал, если верить переводчику, но ему в любом случае предстояло задержаться в Швеции дольше, чем почти всем другим мигрантам с аналогичным прошлым. К смерти Линды он не имел никакого отношения, поскольку у него был иной генетический код, чем у убийцы.
— Хотя так мы все в принципе и думали, — констатировал Олссон.
— Но, черт побери, готов поспорить, он стоит за предпринятой на нашей территории попыткой изнасилования, — закончил Олссон и ободряюще кивнул Анне Сандберг.
Все шесть сотрудников, которых назначили вместе с коллегами из Кальмара пройти по следу насильника, вернулись в разыскную группу. С оставшимися заданиями коллега Сандберг вполне могла справиться одной левой и самым обычным способом — с помощью телефона, внутренней полицейской сети и факса. Притом что у всех хватало и других, более важных дел.
