— Сотрудниках исправительных учреждений, детских колоний или чего-то подобного, — предложил Левин.
— Или полицейских, — добавила Сванстрём.
— Пожалуй, — согласился Левин. — Даже если я понятия не имею, как это делается, после тридцати лет работы в полиции.
— Значит, мы говорим о ком-то, имеющем необходимые знания, но получившем их без риска попасть в наши регистры, — подвела итог Сванстрём.
— Точно, — подтвердил Левин.
— Мы, следовательно, говорим о прямой противоположности нашему пресловутому библиотекарю Гроссу, — предположила Сванстрём. — Не о том, кого называют человеком от культуры.
— Точно, — согласился Левин.
«Определенно не о таком, как Гросс», — подумал он.
Когда Сванстрём оставила его, он, естественно, не смог сдержаться. Совершенно не осознавая, что он тем самым подтвердил мысли Евы Сванстрём на свой счет, Левин набрал номер докторши-нарколога. Это был ее домашний телефон, а люди имеют привычку возвращаться домой до окончания отпуска, не дожидаясь последнего дня. По крайней мере, он сам так всегда поступал.
— Я не могу ответить сейчас, но, если вы оставите свое имя и номер телефона, обещаю перезвонить при первой возможности, — ответил голос автоответчика.
«Она, пожалуй, отсутствует», — подумал Левин, но, несмотря на это, обошелся без сообщения и просто положил трубку. Ее голос звучал корректно, доброжелательно, бодро. Как и следовало ожидать от одинокой сорокалетней женщины-нарколога и заместителя главного врача психбольницы в Векшё. И все это Сванстрём выяснила со свойственной ей дотошностью.
59
Неделей ранее Бекстрём выделил двух молодых коллег из полиции Векшё, входивших в разыскную группу, чтобы они попробовали отследить происхождение голубого кашемирового свитера, который сейчас для простоты окрестили текстильным следом. И Бекстрём не случайно выбрал именно двух молодых женщин, поскольку считал, что такое задание им ближе по духу и что будет просто замечательно, если у этих двух цыпочек найдется хоть какое-то занятие и они не будут путаться под ногами у него и других настоящих полицейских.
Они восприняли поручение очень серьезно и с душой взялись за дело. По данным криминалистов, речь, вероятно, шла о тонком голубом свитере, и дамочки поговорили со всеми, кто, исходя из их опыта, мог оказать им какую-то помощь. С дизайнерами, журналистами, фотографами и экспертами, зарабатывавшими себе на хлеб на ниве моды, с производителями, оптовыми торговцами и представителями большого количества бутиков, продававших эксклюзивную одежду. Одна из них даже для начала пообщалась со своей теткой, для которой тряпки были чуть ли не смыслом жизни.
При условии, что речь шла о мужском свитере, на выбор имелся десяток всевозможных моделей. Но наиболее перспективным выглядел вариант с длинными рукавами и V-образным вырезом английского, ирландского, американского, итальянского, немецкого или французского производства стоимостью от двух до двенадцати тысяч крон в зависимости от фирмы. Если его купили на какой-нибудь распродаже или где-то в другом месте, кроме бутика, цена, естественно, могла оказаться меньше. Но никак не ниже тысячи, поскольку в противном случае это было бы невероятной удачей, если верить тем, с кем они разговаривали.
В Векшё и его окрестностях подобный свитер, похоже, не проходил через прилавки магазинов. Ни один из них не имел мужского свитера такого типа в своем ассортименте в течение последних лет. Все, чем они торговали и сейчас, и ранее, сводилось к нескольким женским фасонам, но ни одна из этих вещей, судя по накладным и прочим документам, не обладала нужным цветом. Оставались два десятка шведских бутиков и универмагов, которые почти все находились в Стокгольме, Гетеборге или Мальмё. Был еще вариант покупки свитера за границей. Тоже крайне интересный, по мнению тех, кого они спрашивали, и даже предпочтительный при мысли о цене. Ведь там и спрос, и предложение были значительно выше, чем в Швеции. Но и тут им не удалось существенно продвинуться.
Оставалась возможность, что его украли. С помощью полицейских компьютеров девушки прошлись по спискам всех краж эксклюзивной одежды, затронувших импортеров, оптовиков, склады, универмаги и бутики в Южной Швеции за последние годы. Потом перешли к обычным кражам из квартир и других мест у частных лиц. И нигде не обнаружили никакого голубого свитера из кашемира.
— К сожалению, судя по всему, здесь мы дальше никуда не придем, — подвела итог одна из двух работавших по текстильному следу девиц, когда она и ее коллега отчитывались перед Бекстрёмом.
— Ничего страшного, — сказал Бекстрём и улыбнулся добродушно. — Главное ведь, вы получили удовлетворение, занимаясь всем этим.
«У баб совсем нет чувства юмора, и эти не исключение, — подумал Бекстрём, когда дамочки оставили его комнату минуту спустя. — Самое время для первого за выходные бокала пива».
Он посмотрел на часы. Они показывали уже почти три. Дело происходило в пятницу, и уже пришло время найти себе иное занятие. Но подобное явно не касалось придурка Олссона, который внезапно появился у него в дверях и захотел переговорить.
— У тебя найдется пара минут, Бекстрём? — спросил он.
— Естественно. — Бекстрём улыбнулся дружелюбно. — До вечера ведь еще далеко.
Олссон явно провел бы полночи, обсуждая их добровольную сдачу проб ДНК, если бы Бекстрём не тормознул его на ранней стадии. У Олссона кошки скребли на душе, и комиссар полиции лена также разделял его беспокойство. Поэтому с целью успокоить шефа он решил пообщаться со своими ключевыми сотрудниками и узнать их мнение об этом деле.
— Мы уже охватили уже почти семьсот человек на сегодняшний день, — озвучил Олссон как раз перед этим полученную точную цифру от Торена.
— Да, все идет по-настоящему хорошо, — согласился Бекстрём с энтузиазмом. — Скоро чертов подонок попадется. И мы возьмем его.
«Да пошел ты, чертов трус».
— В принципе ты наверняка прав, — сказал Олссон, которому, судя по его виду, однако, не слишком понравились слова собеседника. — Проблема ведь в том, что и канцлер, и омбудсмен юстиции взялись за нас. Газетная писанина меня особенно не волнует, но я все равно постарался учесть критику.
— Да, ты же у нас руководитель расследования, — подчеркнул Бекстрём довольно.
— Что ты имеешь в виду? — Олссон подозрительно на него посмотрел.
— Ну, это же ты оказываешься по уши в дерьме, если они начинают травить кого-то, а подобное не сахар, — сказал Бекстрём и улыбнулся своей самой нежной улыбкой.
— Да, но сейчас в первую очередь не это заставило меня принять решение, что, по крайней мере, пока нам надо изменить направленность нашей работы, — возразил Олссон нервно.
— А как же тогда быть с наращиванием темпа и сохранением максимальной объективности? — поинтересовался Бекстрём с невинной миной.
