– Так-так. – Соков размещается за своим необъятным столом. – Значит, задержали, изобличили, раскрыли, – тихо повторяет он и вдруг, переходит на крик. – А будет т-тебе известно, товарищ капитан, доблестный мой зам, что всю эту ночь т-твои хлопцы на «дядю» работали?
– Не понял, – Леонид Васильевич подается вперед.
– Т-ты не п-понял!!! – Соков орет не сдерживаясь. – Я сам лично разговаривал и с Гейнрих, и с Разиным. Т-так вот, по нашей «земле» только один чистый эпизод. Вот его командировочного, – кивает в мою сторону. А остальные…, ладно бы хоть в родном районе случились, так нет, соседям неоценимую п-помощь оказали – раскрываемость им п-поднимаем. Лучше бы пару – тройку карманников задержали на своей территории без этого шума.
– А как же мой нерусский! – возмущается с места Воробей.
– По последним сведениям, твой «чурка» скончался. Из больницы только сейчас т-телефонограмма поступила. Радуйся теперь!
– Так я только позавчера с ним беседовал, как огурчик был! – Воробей растерянно оглядывается.
– П – позвони в больницу и все выясни, а потом мне доложишь. – И Соков взрывается. – Да когда вы грамотно работать научитесь!!! Сколько учить вас можно?!!
– Николай Михайлович, – обретает спокойствие Толя, – но ведь группа нами задержана! Разберемся, наконец, кто есть кто.
– Вот и разбирайтесь. – Соков устало откидывается на спинку кресла. – В общем, ситуация обстоит следующим образом. Все материалы забирает себе Главк. К-когда на них еще раз такое счастье свалится? Задержанных переводят к ним в ИВС (изолятор временного содержания). А вы работайте, помощь необходимую окажите. Дело на контроль уже поставили, где только можно. Из райкома, по крайней мере, уже звонили. – Михалыч переходит на спокойный тон
– А где Ермолин? Почему нет?
– Он рапорт какой-то дописывает, сейчас придет, – говорю я.
– Порядочки, – глядя на зама, ворчит Соков и крутит диск телефона. Потом кладет трубку. – Не отвечает… Странно. Что у вас, Галевич, перепились все с утра?
– Никак нет, Николай Михайлович! – бодро отвечает Леня.
– Так пошли за ним. Хочу мнение инициатора услышать.
– Я сбегаю, – привстает с места Краснов.
– Давай.
В ожидании Деда, Соков молча листает сводку происшествий на территории района.
Урвав момент, я и Воробей перешептываемся.
Дверь в кабинет шефа широко распахивается. На пороге стоит бледный и растерянный Леха.
– Ну, где он? – не отрываясь от бумаг, спрашивает Соков.
Подбородок Краснова трясется.
– Деду плохо, – еле слышно выдавливает он.
Не обращая внимания на призывы шефа оставаться на местах и расталкивая друг друга, вырываемся в коридор.
Ермолин лежит на полу. Над ним, поддерживая голову, на коленях стоит Альберт. Дедово лицо прямо на глазах приобретает серый оттенок. Через крепко стиснутый рот проступает белая пена.
– «Скорую»! Быстро «скорую» вызывай!! – ору я.
– Уже вызвали, – через плечо бросает Альберт. Сейчас приедут. Станция рядом.
Застыли в дверях Соков и Галевич. Не произнося не слова, наблюдают за происходящим.
Бесцеремонно оттолкнув их в сторону, заходит пожилой врач в белом халате. За ним протискивается медицинская сестра с объемистым чемоданом медикаментов. Доктор склоняется над Володей и тут же просит всех покинуть помещение.
Мы выходим в коридор и все, как один закуриваем. Собирается довольно большая толпа. Подтягиваются девчонки с паспортного стола и милиционеры.
– Я с начала ничего не понял, – прикуривая новую сигарету от тлеющего «бычка», – тараторит Леха. – Захожу. Он за столом сидит. Я говорю, пошли Дед, зовут. Володя вроде как кивнул, потом встает и начинает головой трясти. Я почему-то подумал, что разыгрывает. И тут он падает. Я его за плечи трясти. Вижу, лицо синеть начинает, и он хрипит. Я сразу в дежурку. «Скорую» Альберт вызвал, и вместе со мной сюда…
Открывается дверь кабинета. Выглядывает седой врач.
– Быстро кто-нибудь в машину за носилками! – резко командует и вновь запирается.
Мы с Лехой срываемся с места. В автомашине «Скорой» заело боковое крепление, и я едва не отрываю брезентовые носилки от стены.
Поосторожней нельзя?! – довольно грубо интересуется у меня хмурый водила.
– Заткнись и содержи вверенную технику в порядке, – огрызаюсь и, больше не обращая ни на кого внимание, вместе с Красновым тащим оказавшиеся довольно тяжелыми носилки в отделение.
Очень аккуратно переносим Ермолина в машину «скорой помощи». Он без сознания, хотя дышит. До больницы, невзирая на протесты врача, Деда будет сопровождать Петруха. Пыхнув белым клубом отработанных газов, медицинский «Рафик» срывается с места и, протяжно завывая сиреной, уносится по темной заснеженной дороге. Дождавшись, пока неоновый маячок скроется из виду, медленно заходим в отделение. Женщины не таясь, вытирают слезы, мужчины хмуро курят. Всем составом собираемся в одном кабинете и ждем известий от Бритвина. По распоряжению Сокова, всех заявителей принимает Васильев. Костя пытается возмущаться, что это не его стезя. Малолетние мерзавцы – вот дело всей его жизни и отвлекаться на что-то иное он просто не имеет права. Тогда я говорю ему, что дам в ухо, а стоящий рядом Михалыч согласно кивает. После этого Костя, чертыхаясь, ретируется к себе на рабочее место.
Петя звонит через час. Дед умер еще в «Скорой», так и не придя в сознание. Стучится Альберт. Он хотя и сменился, но не уходит. Просит разрешения зайти.
Выставляет на стол принесенное еще вчера вечером Мухиным спиртное, достает какую-то закуску.
– Помянем Деда?
Молча поднимаем стаканы. Потом закуриваем. Заходят Соков с Красноярским. Двери в розыск открыты настежь. Красноярский наливает себе водку. – Ну, пусть земля ему будет пухом. За тебя, Володя.
Соков выглядит очень подавленно. Он осунулся и мигом постарел лет так на пять. Он смиренно стоит в углу и смотрит на Володин стол. Потом резко поворачивается и уходит.
Подтягиваются ребята с соседних отделений. В кабинете уже не продохнуть.
Наконец появляется Петя. Он первым делом наливает водку и одним глотком опрокидывает в себя. Сев на диван, закуривает.
– Ситуация с самого начала была хреновая и почти безнадежная. Как мне врач сказал, у Володи обширный инсульт.
– Что? – как обычно, переспрашивает Леха.
– Кровоизлияние в мозг! Вот что! Доктор сказал, что изначально шансов не было. Даже если бы и «вытянули» его, то всю последующую жизнь парализованным пролежал. А Дед бы так не смог. Может и лучше, что так все быстро. – Бритвин выпивает еще.
Его никто не останавливает.
– Вот что, парни, – наконец вступает Красноярский. – Володю очень жаль – слов нет. И думаю, никто нам его заменить не сможет. Но есть долг, который мы должны выполнять. Поэтому, предлагаю помянуть Деда по-настоящему после похорон. А сейчас соберитесь и пашите за себя и него. Преступная группа, задержанная с такими жертвами среди нас, очень опасна.
