— Ты куда? — спросила вдруг Настя, Денис заглянул в салон, встретился с девушкой взглядами. Она подалась вперед, снова вцепилась руками в спинки передних кресел, но пальцы не дрожали, а побелели от напряжения. О, а фингал на лбу почти незаметен, так, легкая желтизна, что лицо ее совсем не портит. Довольно бледное, надо сказать, и заодно испуганное, но тут уж ничего не поделаешь, она сама так решила.
— Я приехал, — сказал Денис, — дальше без меня. Все, пока, будь здорова.
Посмотрел на девушку в последний раз, отогнал это паскудное чувство, что все не так, все: слова, дела, мысли, улыбнулся и добавил:
— Мечты сбываются, правда?
Настя отвернулась, откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно, зачем-то накинула на голову капюшон, хоть в машине было тепло. Денис хлопнул дверцей, прошел немного по свежей колее и, оказавшись за небольшим изгибом дороги, свернул за толстое дерево, постоял так, глядя на «Лексус» и прислушиваясь, но, кроме ветра в верхушках, ничего не услышал. Глянул на часы и рванул со всех ног к старому дому, к тайнику, где лежала «Сайга», бежал так, что весь взмок, стянул на бегу шапку и затолкал ее в карман. У него на все минут пять или шесть, псы Никольского уже на подлете, надо спешить, чтобы не пропустить все самое интересное. Мог бы и остаться, конечно, но что толку, если он займет хорошее место и ничего не увидит? «Викинг» это хорошо, а «Сайга» с оптикой в сто раз лучше, ни один нюанс не ускользнет. Васька — та еще мразь, от него любой гадости ждать можно, и из всей своры следить за ним в первую очередь, чтоб было потом что предъявить, когда встретятся.
И успел, обернулся мигом, по развалинам мчался так, что попадись навстречу призрак прежнего владельца — шарахнулся бы прочь от живого, прущего, не разбирая дороги, мужика, с карабином в руках. Денис вылетел из развалин и бросился обратно, но не по своим следам, а обходя пруд по длинной дуге, к другому его берегу, где — с детства помнил — имелось нечто вроде детской горки. Давно разрушенной, понятное дело, но ее каркас был сварен из тех же труб, что и беседка, а металл в советское время отливали на века, с расчетом на Третью мировую, и остов горки еще долго будет выситься меж кустов и стеблей сорных трав, постепенно врастая в землю.
На полдороге к пруду Денису послышался звук работающего двигателя. Проверять, показалось или нет, не стал, наддал еще, перемахнул поваленную толстенную березу, что помнила, наверное, и полоумного купца и его жену, рванул дальше и остановился, лишь когда впереди показались заросли камыша. Пруд без присмотра и ухода постепенно превращался в болото, и этого добра тут стало навалом. Камыш мотало ветром, стебли с омерзительным звуком терлись друг о друга, заглушая остальные звуки. Денис пробрался через заросли, чувствуя под ногами мягкую, не схваченную морозом болотину, пролез через кусты и остановился у металлической конструкции. Примерился, подпрыгнул, ухватившись за предпоследнюю перекладину, что когда-то была лестницей, подтянулся и оказался метрах в двух от земли. Не бог весть что, но сойдет, сцена, точнее, пруд, отсюда как на ладони, да еще если в «бинокль» посмотреть… И снег так кстати закончился: Денис быстро пристроил прицел на место, протер окуляры и поднял «Сайгу», поднес прицел к глазам.
И отшатнулся — так близко оказались актеры, и все они смотрели в его сторону. Но нет, померещилось, не на него — на белый «Лексус» и на ювелира, что топал следом за Настей к двум темным плоским иномаркам. Машины стояли вереницей, было видно, что «плоскодонки» ползли по сугробам по Васькиной колее и встали, как «авдотья» недавно, упершись бамперами в непроходимый для них сугроб. Денис устроился на скользкой трубе поудобнее, уперся подошвами ботинок в нижнюю перекладину, угнездился кое-как и принялся наблюдать за происходящим. Обзор был отличный, правда, дело немного портили ветки кустов, что шевелились под ветром, но Денис скоро к ним привык и внимания не обращал, смотрел во все глаза на пятачок у пруда.
Со стороны Никольского на стрелку прибыли аж шесть человек. Впрочем, как быстро догадался Денис, двое были водители, еще трое — для толпы, а заправлял всем шестой. Высоченный, худющий, с длинным костистым лицом и светлыми волосами до плеч, в черном пальто и джинсах, он стоял в центре «коробочки», организованной охранниками. Те нервничали, оглядывались на каждый шорох, крутили головами по сторонам, точно ждали нападения сразу со всех сторон. Оно и понятно: времени на подготовку у них не было, вот и приходится импровизировать, а сие чревато. Зато блондин держался молодцом — не вздрагивал, не оглядывался, стоял, запихнув руки в карманы, и смотрел на Ваську и Настю, что шла рядом.
Спокойно шла, по сторонам не глядела, чуть оступилась в сугробе, а Васька — скотина — даже руки ей не подал. Подошел к блондину, сделал широкий жест рукой, точно познакомить девушку с этим красавцем хотел, и отступил в сторонку. Денис прижал окуляр прицела к глазам, пытаясь разобрать, что там происходит. Видел он все отлично, а вот слышать не мог. Блондин сказал что-то, девушка ответила, бандиты подошли поближе и почти сомкнули кольцо. Васька дернулся было уйти, но его остановили, а у второй иномарки открылась дверь, и из машины вышел человек.
Денис перевел прицел на него, разглядывал пристально и не узнавал — этого человека он видел впервые. Тот как-то неловко повернулся, закрыл дверь и выглядел вообще странно, была в его облике какая-то несуразность. Человек двинул по снегу к бандитам, подошел поближе, и тут Денис сообразил — у него правая рука в гипсе и спрятана под куртку. А рожа — издалека видно не очень, но можно догадаться — зверски расцарапана, раны замазаны йодом и зеленкой. Шевельнулось то ли запоздалое узнавание, то ли прозрение — это был один из курьеров, что оказался тогда в вишневой «бэхе». Скорее всего, водитель, он тогда башкой стекло прошиб и вырубился. Но живучим оказался, хоть и видно, что со здоровьем у него неважно — рожа бледная, вид осунувшийся, идет — мотается, и вообще еле ноги передвигает.
«На кой черт его сюда притащили?» Денис следил за ним через прицел. Человек наконец добрался до «коробочки», подошел к Насте, посмотрел на нее и кивнул. Сказал при этом что-то, но тут догадаться было легко: он опознал девушку. «Молодцы. — Денис едва сдерживался от охватившего его куража и веселой злости. — Свидетеля привезли товар проверить. Он же тогда ее вез. Видел, запомнил. Молодцы». Поджал колени, положил на них локти и уставился в прицел, чувствуя, как окуляр холодит кожу. Стрелять в таком положении категорически не рекомендуется, ибо отдачей прицел может так врезать по глазнице, что в лучшем случай заработаешь «глаз снайпера», он же синяк вокруг глаза, а в худшем можно органа зрения начисто лишиться. Бывали случаи, говорили знающие люди, но стрелять Денис не собирался.
Калека потопал обратно к машине, блондин подошел к Насте, осмотрел ее с головы до ног. Ветер донес порыв дружного ржания — похоже, красавчик выдал какую-то пошлость, но Настя его точно и не слышала. Стояла себе вполоборота, смотрела на лес, и тут блондин поддел ее пальцем за подбородок и заставил повернуть голову. Провел ей ладонью по щеке, Настя отшатнулась и, похоже, в долгу не осталась — сказала что-то кротко и зло. Денис видел, как ее губы шевельнулись, скривились в улыбке, и тут картинка смазалась. Все произошло очень быстро, он ничего не понял, привстал, посмотрел, так — Настя сидела на снегу и держалась рукой за щеку: похоже, блондин ударил ее по лицу.
