– Как ты меня назвал? – возмутилась Лика.
– Молчала бы лучше! – сквозь зубы процедил он и решительно шагнул к ней.
– Помогите! – воскликнула Лика.
И Сантос застыл на месте, как вкопанный…
– Расслабься, дурачок! – засмеялась она, с улыбкой глядя в сторону, откуда мог появиться Рикардо.
Этот толстяк был уже рядом, и он правильно понял обращенный к нему сигнал тревоги.
– Буэнос диас, сеньор Рикардо! – весело замахала рукой Лика. – Комо эстас?
Полицейский ответил ей скороговоркой на своем тарабарском и подозрительно скосился на Сантоса. Так хотелось перепрыгнуть через забор-кустарник да с ноги въехать в пузо этому жирному борову, но, увы, Сантос вынужден был улыбаться.
Лика, как могла, объяснила ему, что у них все в порядке, и Рикардо с недовольным видом удалился.
– Проблемы нужны? – с насмешкой спросила Лика.
– Да пошла ты!
– Посылать свою Карину будешь! Она скоро приедет, – с загадочной улыбкой сказала Лика.
– Кто будет? Карина?!
– Ну да, я ей дала знать, где мы. Пусть она сама с тобой зоофилией занимается, а мне «такое» счастье даром не нужно.
– Ты точно дура! Она же «хвоста» за собой приведет…
– Ну, все может быть… – пожала плечами Лика.
– И что мне теперь делать?
– М-да, мы в ответе за тех, кого приручили…
– Может, «закроешь фонтан»?
– Карина правда может привести «хвост». Вдруг тебя утопят в моем бассейне, как я потом буду в нем купаться? – приложив ко лбу палец, в возмущенном раздумье спросила Лика. – Может, снять для тебя номер в отеле? Если Карина одна подъедет, то ты к ней на задних лапках прискачешь…
– Тварь! – сквозь зубы процедил Сантос и резко повернулся к ней спиной.
– Что ты сказал? – взвизгнула Лика. Он сделал вид, что не услышал ее. – Ты куда?!
Сантос не отозвался.
Вещей у него было немного, все уместилось в одну небольшую спортивную сумку. Паспорт у него есть, виза хоть и на исходе, но пока не просрочена, из денег тоже кое-что осталось. Прибрежный отель ему будет не по карману, но можно снять номер в дешевом придорожном мотеле.
С этой мыслью он и вышел из комнаты, направляясь к лестнице.
– Эй! – донеслось вдруг из-за спины.
И это был мужской голос – грубый, густой, с хрипотцой.
Сантос обернулся и тут же подался назад, уловив опасное движение перед самым лицом. Но кулак надвигался на него с огромной скоростью, и он не смог уклониться. Сильный удар сбил его с ног, и он, теряя сознание, покатился вниз по лестнице…
Солнце, море, пальмы, хмельные пары… И в этих парах Лика являла собой настоящее чудо. Величественной красоты лицо, ошеломительная фигура – в белом купальнике под прозрачной, воздушной накидкой. От нее невозможно было оторвать глаз.
– Ты бы Сантоса во двор не выводил, здесь у меня по соседству полиция. – Голос у нее волнующий, журчащий, слушать бы и слушать.
Белозубая улыбка, томная поволока во взгляде. На Игоря она смотрела весело и безмятежно, казалось, его появление здесь не было для нее неожиданностью. И за Сантоса она ничуть не переживала. Даже показала Горину и Паховому, где он находится, даже не стала спрашивать, что да как. Про полицейского, правда, только что сказала.
Игорь подал знак Букову, и тот направился в дом, чтобы придержать Сантоса. Да и парням он поможет, если вдруг что… Игорь же остался с Ликой. Градус в крови усиливал и влечение к ней, и пренебрежение к опасности. Как ни крути, но Сантос – опасный противник. А Игорь точно знал, что беглец находится здесь. Сначала его вычислили, и только затем Игорь вылетел сюда. Под мухой вылетел, и еще в самолете подкрепился. Алкоголь притуплял боль, которую вызывали мысли о Юле.
И еще алкоголь помогал создать курортное настроение, тем более что место для этого как раз подходящее.
– Я смотрю, ты не удивлена, – не скрывая своего интереса, сказал он.
– Нет. Я знала, что ты придешь, – не моргнув глазом, отозвалась Лика.
Улыбка у нее не просто красивая, но еще и пьянящая. И глаза как два голубых омута с живой водой, они, казалось, втягивали в себя душу.
– Карина где? – спросила она.
– А тебе нужна Карина?
– Да нет. Просто ей привет от меня передали.
– Кто передал ей привет?
– Мама моя.
– Ну да, ну да, было такое… – кивнул он. – Так ты нарочно?
– Ну кто-то же должен был забрать Сантоса. Надоел он мне.
– Поматросила и бросила? – как-то не очень весело усмехнулся Игорь.
– Да нет, не бросила. Не матросила, но и не бросила. Я за него теперь в ответе. Мы же в ответе за животных, которых приручаем… Он у меня такое злобное и мелкое домашнее животное… – пренебрежительно поморщилась Лика.
– Он сам это знает? – вопросительно посмотрел на нее Игорь.
Он не знал, как относиться к ее словам – в шутку или всерьез. Вроде бы она говорила об этом с игривой иронией, но взгляд при этом невеселый.
– Уже да.
– Да? Ну, тогда я пойду, гляну на это животное.
– Только постарайся без шума.
Лика скосила взгляд на забор из кустарника, который отделял ее дом от соседского. Забор невысокий, поэтому Игорь сразу увидел стоящего за ним человека. И этот смуглолицый толстяк с черной курчавой шевелюрой смотрел на него маленькими проницательными глазками. Казалось, он знал, зачем и по чью душу приехал сюда Игорь со своими людьми. Но ему нечего бояться. Оружия при нем нет, и бойцы его без стволов, документы у всех в порядке, а Сантоса можно будет отпустить, если вдруг нагрянет полиция. Не в его интересах попадать в лапы Интерпола. А Сантоса ищут конкретно, Игорь точно это знал.
– Полиция? – криво усмехнулся он.
– Полиция. И она меня бережет. – Лика улыбнулась соседу и весело помахала ему рукой.
– Хорошо ты здесь устроилась.
– Я бы сказала, что лучше не бывает, если бы… – Она замолчала, выразительно глянув на него.
– Что, если?
– Ты собирался в дом, – уклонившись от ответа, показала она рукой на свой особняк.
Игорь кивнул и с жары прошел в кондиционированную прохладу закрытого помещения. Сантос сидел в белоснежном кожаном кресле в просторной студии с высокими витринными окнами. Мебель, занавески, статуи, светильники, картины на стенах – все в стиль и цвет.
– Уезжать собрался, – сказал Пахом, пнув лежащую на полу спортивную сумку.
– Чего так? – спросил Игорь.
Сантос тупо смотрел на него плывущим взглядом. Бровь разбита, под глазом надувается синяк, под распухшей губой струйка крови. В его взгляде не было особого страха, но сквозила обреченность приговоренного к смерти человека, понимающего, что добром для него эта встреча не закончится.
