Разве недостаточно того, что она трудится, не жалея сил, сидит за компьютером до головной боли, делает заметки, вычисляет, строит догадки?..
«Мне не все равно, черт возьми! — думала Дана, отпирая дверь в квартиру. — Мне не безразличны эти три молодые женщины, наполовину смертные, наполовину богини, навеки запертые в хрустальной тюрьме».
Она проливала по ним слезы и, если потребуется, прольет за них кровь.
Почему наряду с этим от нее хотят еще какой-то открытости?
Усталая, измученная и раздраженная, Дана прошла на кухню, достала бутылку пива, открыла ее и разорвала пакет соленых крендельков. Потом она села в кресло в гостиной и погрузилась в размышления, потягивая пиво и бросая в рот крендельки.
Сделать последний шаг?
Она собирается бросить вызов древнему могущественному волшебнику. Рискует всем, что у нее есть, открывая собственное дело. Уже заказала стеллажи, столы, стулья и книги.
Еще нужны кофемашина, чайник, чашки и другая посуда… Сопутствующие товары… Все это очень быстро опустошит ее кредитную карту.
И она не рассчитывает на какую-либо прибыль в ближайшее время. Если это не последний шаг, черт возьми, то что?
Мэлори легко говорить об открытом сердце… Она уже сделала свою часть работы и наслаждается счастливой жизнью с Флинном.
«Вот ваш дом, мужчина и собака, мэм! — усмехнулась Дана. — Наши поздравления!»
О боже милостивый! Так она превратится в настоящую стерву.
Дана откинула голову на спинку кресла, уставилась в потолок и обратилась сама к себе:
«Признайся, что ревнуешь. Мэлори не только отлично выполнила задание, но еще и заработала приз. А ты сама тратишь время впустую, спишь с мужчиной, который однажды уже разбил тебе сердце, и трясешься от страха, что все испортишь».
Услышав стук в дверь, Дана прекратила обличать себя, встала и, не выпуская из рук бутылку пива, пошла открывать.
Мо в качестве приветствия ткнулся ей носом в живот и бросился к изжеванной веревке, которую оставил на коврике во время предыдущего визита. Потом пес протрусил обратно и с надеждой во взоре положил это сокровище к ногам Даны.
— Почему ты не заехала, чтобы взять Мо? — спросил Джордан и погладил не дождавшегося угощения пса.
— Забыла. — Она пожала плечами, вернулась в гостиную и снова опустилась в кресло.
Хоук запер за собой дверь, прошел следом и положил на стол коричневый конверт, который принес с собой.
Все ясно, подумал он, вглядываясь в лицо Даны. У нее дурное настроение, и совсем скоро она слетит с катушек.
— Что случилось?
— Ничего особенного.
Мо снова принес веревку и сейчас пытался взобраться к ней на колени. Дана выдернула сие подношение из пасти пса и бросила Джордану.
Эффект был ожидаемым — к удовольствию Даны, Мо ринулся на него, как бык на матадора. Джордан использовал веревку так же, как матадор плащ, резко дернув рукой в сторону и вниз. Пес вцепился в нее зубами. Мужчина и собака словно перетягивали канат: собака игриво рычала, а мужчина не отрывал взгляд от женщины.
— У меня был плодотворный день. Я собирался вам помочь, но увлекся работой.
— Мы сами справляемся.
— Лишняя пара рук никогда не повредит.
— Хочешь найти достойное применение своим рукам?
— Не откажусь.
— Отлично! — Дана встала с кресла и направилась в спальню. — Захвати их с собой.
Вскинув бровь, Джордан посмотрел на Мо.
— Прости, малыш, придется тебе самому себя развлекать. Похоже, мне предлагают поиграть в другую игру.
Он вошел за Даной в спальню и захлопнул за собой дверь. Мо шлепнулся на пол у порога с той стороны и тяжело вздохнул.
Дана уже сбросила туфли, сняла фуфайку и расстегивала джинсы.
— Раздевайся.
— Не терпится, Дылда?
— Не терпится. — Она стянула джинсы и откинула волосы с лица. — А что, у тебя проблемы?
— Да вроде нет. — Джордан сдернул через голову рубашку и отбросил в сторону.
Пока Дана расстилала постель, он пытался проанализировать ситуацию. Хотя что тут, собственно, было анализировать? Дана уже взвинтила себя и теперь ищет, куда бы направить свою ярость.
Когда Дана потянулась, чтобы расстегнуть бюстгальтер, Джордан шагнул к ней, схватил за руки и задержал — на одно мгновение — у нее за спиной. Потом отпустил и провел пальцем вдоль позвоночника.
— Может быть, оставишь что-нибудь для меня?
Дана пожала плечами и тут же схватила его за волосы, рывком притянула в себе и прильнула губами к его губам.
Она впилась в него зубами и ногтями, настроенная на быстрый, страстный, даже немного жесткий секс. Ей не нужны восхищенные взгляды и нежные прикосновения — только сила.
Опрокинув Джордана на кровать, Дана была готова сразу принять его.
Она намеревалась быстро закончить дело, но Джордан перевернул ее и прижал к кровати своим телом, а затем прикусил грудь. Бедра Даны дернулись, пальцы стиснули его руки, и она крепко прижалась к нему в отчаянном, яростном желании.
Жажда немедленно овладеть ею молнией пронзила тело Джордана, перед глазами поплыл красный туман. И Дана словно обезумела… Ее губы были требовательными и безжалостными, руки нетерпеливыми и стремительными. Ногти впились в плечи Джордана, бедра двигались, доводя его до такого же безумия.
Они катались по кровати в этой неистовой схватке, не уступая друг другу в силе страсти.
Джордан знал, что скорее умрет, сражаясь с этой женщиной, чем будет жить в мире с какой-то другой.
Судорожно вздохнув, Дана приподнялась и одним стремительным движением приняла его.
Мрачное торжество пронзило ее, затопило, отметая все сомнения.
«Вот оно, настоящее!» — готова была закричать Дана. Этого достаточно.
Она не отрывала взгляда от Джордана, который тоже смотрел на нее широко открытыми глазами.
Быстро и страстно, преследуя две цели — наслаждение и освобождение. С яростной, безжалостной энергией, превращавшей ее собственное тело в пучину желания. Неистовства, страсти. Чего-то большего .
Почувствовав, что пальцы Джордана сжали ею бедра, и увидев, что синие глаза затуманились, она откинула голову назад и вместе с ним рухнула в бездонную пропасть наслаждения.
Дрожа всем телом и задыхаясь, Дана уткнулась головой ему в плечо. Джоржан обнял любимую, и на это ушли последние силы. Оставалось надеяться, что способность владеть руками и ногами когда-нибудь вернется к нему.
Сейчас он просто лежал — истерзанный, обессиленный и счастливый.
— Что скажешь? Полегчало?
