– Признательна за совет, – я сунула листок в карман и ушла, потому что в состоянии сама решить, что делать и чего не делать.
9
Бумагу я оставила в кабинете помощника капитана, из-за печального происшествия там толкалось множество народа. Наверное, это все, что я могла сделать, но я была слишком напугана, чтобы просто развернуться и уйти.
Когда я впахивала на общественных работах, меня отправили помогать по дому больным и увечным, были среди них люди вполне полноценные с виду, инвалидность которых проистекала исключительно из психиатрических диагнозов. Я не задумывалась, что кто-то из них может полоснуть меня бритвой по лицу, просто потому что забыл или не захотел принять прописанные психиатром таблетки. Ровно до тех пор, пока один чиновник из социального департамента, человек пожилой и чрезвычайно желчный, не предостерег меня:
– Знаете, фру Ольсен, почему принято считать, что в Норвегии практически нет маньяков? – спросил он, подписывая мой очередной отчет. – Потому что их никто не ловит. Мы гуманисты, позволяем своим сумасшедшим жить обычной жизнью и прикидываться нормальными, но даже специалисты понятия не имеют, что происходит у них в мозгах. Генетический сбой делает их такими или что другое – неважно. Главное, любой из них способен убить и с легкостью избежит наказания. Возможно, это звучит шокирующе, но я вижу то, что вижу – списки лиц, пропавших без вести, растут с каждым годом. Так что не заводите с ними дружбы, фру Ольсен, не задерживайтесь в их жилищах сверх необходимого и просто держитесь подальше.
Тогда этот старый замшелый бюрократ показался мне чуть ли не фашистом, а сейчас я очень жалею, что не расспросила его подробнее, как отличить маньяка от нормального человека, если у тебя нет списка освидетельствованных психически больных с печатью департамента здравоохранения.
Больше я не повторю прежней ошибки! Не успокоюсь, пока не узнаю всего, что сочту полезным. Приложив некоторое усилие, мне удалось оттащить в сторону мистера Пападокиса и спросить – кому следует сообщить, если случайно узнаешь про незаконную подработку, например, девчонок-стюардов? Но стреляный морской волк только отмахнулся: круизное судно – это не силиконовая долина, за 500–700 долларов в месяц команду из нобелевских лауреатов не набрать, понятно, каждый крутится, как может, и на многие вещи приходится смотреть сквозь пальцы. Во всяком случае, пока мы в территориальных водах Норвегии, где проституция разрешена. Он хохотнул. Но я не собиралась сдаваться так просто:
– Полиция ведь сообщит вам причину смерти девушки? Потом, после вскрытия?
– Она утонула, остальное – не наше дело. На этот раз полиции Осло не повезло – тело дурехи занесло в акваторию порта, но все равно – Бьёрну пришлось долго убеждать этих парней, что у нас не труповозка, а круизное судно! – Он жестом подозвал представителя службы безопасности к нам. – Фру Ольсен переживает, что стюарды могут заниматься… гм… не своим прямым делом.
Бьёрн отечески воззрился на меня поверх очков:
– Обратиться в полицию с письменным заявлением – право фру Ольсен. Они будут разбираться, пока им не надоест. Вас вроде неплохо знают в полиции Осло, правда, Лени?
Чего я не подозревала в наличии у герр Бьёрна, так это наличия чувства юмора, но эксперт по безопасности тут же перешел на успокаивающий тон:
– Можете мне поверить, Лени, когда человек оказывается в критической ситуации, например, в ледяной воде – без разницы, кто он и чем занимался. Важно только одно – скорость реакции. Если бы молодая дама не нахлебалась воды сразу, а успела закричать и продержалась всего пару минут, она осталась бы жива.
– Это точно, – кивнул Пападокис. – Считай, ей повезло, что тело вообще нашли. Оно зацепилось за буй, которому там взяться неоткуда. Так что родня бедолаги получит не только могилу, но и страховку. Вот если с гостями подобное случится, тогда получим уже мы, будут серьезные проблемы. Наше счастье, все гости живы и здоровы…
– Пока что живы и здоровы, – уточнил Бьёрн. – Видел? Пришло штормовое предупреждение. Боюсь, завтра придется отменять экскурсию по фьордам.
– Отменять экскурсию, конечно, морока, но если погода портится – дело серьезное. Север шутить не любит, здесь шторм поднимется за считаные минуты.
– Так что избегайте бродить по палубам, Лени, особенно ночью! – Бьёрн приобнял меня за плечи и подвел к двери. – Вы просто перенервничали с непривычки. Идите к себе, отдохните, почитайте книжечку…
По дороге в каюту я чувствовала себя редкостной дурой и в глубине души жалела, что не послушалась Андреса. Может, он и ненормальный, даже преступник, но никак не глупый человек. Лучше было промолчать! Старших офицеров волнуют исключительно гости, никому нет дела до девчонок из стран, названия которых придется долго искать на карте. Одно слово «персонал» – мы не многим лучше рабов, только что плетями не хлещут. Случись что со мной – тоже никому не будет дела. Близких, готовых броситься мне на выручку и поднять вселенский шум, у меня, считай, нет. Друзья далеко. Значит, надо сидеть смирно и меньше соваться в чужие дела – особенно если не понимаешь, что происходит на самом деле. Невеселые мысли я попыталась зачитать остатками «Плохой сестренки», которую до сих пор не вышвырнула за борт во избежание штрафа за утерю библиотечной книги. Какое-никакое, а корабельное имущество.
…Руки Мистрис сжимались на горле девчушки все сильнее, она ощущала себя точно такой же маленькой, обиженной девочкой, которая силой удерживает голову своей обидчицы под водой и кричит: «Плохая, плохая, сестренка!»
Очень скоро жертва престала сопротивляться, последние пузырьки воздуха выплеснулись из побледневших губ.
Мистрис выдернула руки из воды и оглянулась – хозяин дома стоял в дверном проеме и смотрел на нее с загадочной улыбкой. Его психиатрический эксперимент удался! Он смог вернуть Мистрис память – память о забытом преступлении, смерти ее сестры-близнеца. Трагическое происшествие раскололо личность самой убийцы. Она пыталась возместить потерю сестры и стала играть роли двух девушек одновременно – хорошей и плохой. Каждая часть ее личности не помнила ничегошеньки о другой – до тех пор, пока хозяин дома и психиатр по роду занятий, в силу своих дурных личных наклонностей, не повстречал Мистрис и не разгадал ее тайну. Он искренне полюбил измученную собственными страстями молодую женщину и хотел сделать ей подарок – вернуть цельную личность…
Его речь изобиловала научными терминами – Мистрис почти не слушала, она с ужасом смотрела на полную воды ванну. Вода продолжала течь, пока мраморная чаша не наполнилась до краев. Прозрачная, чистая, вода готова смыть все ее грехи.
Мистрис улыбнулась. Она подошла к хозяину дома, обвила руками его шею и впилась губами в чувственный рот, кончики их языков соприкоснулись в порыве страсти. Она попятилась к ванне, увлекая его за собой, потом оттолкнула, схватила за волосы, резко подтащила к краю ванны и сунула под воду.
Он сопротивлялся недолго, по его мускулистому телу прокатилась последняя сладострастная судорога, оно обмякло и выскользнуло из пальцев Мистрис. Она вышла из ванной, сорвала портьеру, завернула утопленника и, дождавшись ночи, оттащила к ближайшему каналу и столкнула в воду. Мутный поток понес его к мосту.
