…Оказалось, утро, оно протянуло ко мне свои холодные пальцы. Достало. Неутомимый будильник нудно повторял один и тот же припев, я заткнул ему говорливый рот пальцем. Рука моя затекла, затекла под голову, я попытался ее вытянуть, и тысячи иголок зашевелились в ней, будто это не была не рука, а игольница. В течение нескольких минут я пытался проснуться и устал. Мысли снова завернули меня в одеяло сна. Какое счастье уснуть вновь, это даже приятнее, чем повторный секс. Однако будильник был на стреме и разбудил меня повторно через 15 минут. Медленно встал, посмотрел на любовь, та еще не ушла, благоухала в постели в виде тебя, и мирно нюхала сны, укутавшись одеялом. Холодная белая гусеница проползла мне в рот и растворилась в душистую пену, я сплюнул ее жгучую горечь вместе с водой, положил зубную щетку в стакан. Скользнул сквозь полотенце на кухню. Встретил там кота, который облизывал свои лапы. Я вспомнил свой сон и насыпал ему той самой рукой. Уложил в себя чай, два бутерброда, ветчину, сыр и его дырки, прошел через брюки, рубашку, пальто, ботинки, последние привязал шнурками к ногам. Зонт брать не стал, взял с собой только силу воли и вышел из дома вон.
– Уже вернулся? – встретила меня на пороге Кира вместе с котом, который с недоверием принюхивался к моим ботинкам.
– Соскучился.
– Я думала, телефон забыл, – обняла она меня. Я даже через пальто почувствовал ее тепло.
– Это одно и то же, – поцеловал я ее в нос.
– Это как?
– Я хватаюсь за него всякий раз, когда вспоминаю тебя. Что ты там прячешь?
– Где?
– За этой дурацкой улыбкой. Точнее, зачем ты это сдерживаешь?
– Что именно?
– Что ты дико рада меня видеть?
– Боюсь, что ты возьмешь этот ход на вооружение и начнешь возвращаться всякий раз, не успев уйти. По правде говоря, я даже не слышала, как ты ушел.
– А я не слышал, как проснулся. Представляешь, проснулся сегодня, а меня нет. Начинал беспокойно искать, в кофе, потом в сигарете, снова в кофе, нигде нет. Потом стал рыскать по дому, зашел в спальню, посмотрел на тебя спящую, понял – я в тебе. Ждал, пока проснешься. Не дождался. Ушел.
– А чтобы вернуться, тебе пришлось забыть телефон. Красивый предлог. Знаешь, почему женщину нельзя оставлять одну?
– Она может привыкнуть?
– Хуже: она может привыкнуть к другому.
– Ладно, буду напоминать о себе чаще. Дай мне, пожалуйста, телефон.
Пока я гладил Тома, Кира сходила за телефоном.
– Что будешь делать?
– Не знаю пока, – ответила мне плечами и поднятыми бровями Кира.
– Кофе?
– Нет, кофе тебя не запьешь. И шоколадом не заешь. Ты теперь навечно в меню моего сознания.
– Блюдо дня?
– Десерт ночи.
* * *
– Какая грустная мелодия. Ты чем-то расстроена? – подошла Лара сзади к дочери, которая выдавливала пальцами из фортепьяно медленную музыку.
– Нет, пианино расстроено, я нет. – Я скучала по одному человеку, а он оказался другим.
И тут Фортуна не выдержала, из глаз ее покатились бриллианты слез, она всхлипнула, потом развернулась и найдя глазами грудь матери, приклеилась к ней всей своей невысказанной влагой.
– Что может женщина без мужчины? – задыхалась она плачем в ситце ее платья.
– Тут только два варианта: все или ничего, – гладила ее по спине бережно Лара.
– Правду говорят, что все мужики козлы?
– Нет, не все, только те, которых сильно любили.
– Раньше ты так не выражалась.
– Я могла бы быть лучше, но это затягивает. Не хочу играть в хорошего человека.
– Не хочешь быть хорошей?
– А как можно быть хорошей, когда тебе плохо?
– Расстроилась, что Оскар не поздравил тебя с днем рождения?
– Думаешь, мне нужны его поздравления? Нет, они нужны моей памяти: чем чаще он будет обо мне вспоминать, тем быстрее я смогу его забыть. Молчание телефона – самое отвратительное из всех молчаний, когда находишься в режиме ожидания.
– Да, часто начинаешь думать о человеке, только когда он что-то не сделал. Часто люди уходят не оттого, что они хотят от вас уйти, а оттого, что так к вам и не пришли.
– Надо же было так влипнуть с первого взгляда.
– Влюбиться с первого взгляда не сложно, сложнее жить с ощущением, что ты уже не первая. Когда ты поняла, что влюблена?
– Стоило ему только не позвонить.
– Зачем он тебе нужен был, он же взрослый, да и красавцем его не назовешь.
– Да причем здесь красота… За красоту можно полюбить виртуально, актера или музыканта. Мама, разве за красоту любят своих мужчин?
– Нет, конечно, – после небольшой паузы ответила мать. – Для меня критерием мужской красоты всегда были сильные руки. Именно они являются вещественным доказательством поступков. А Оскар, он же так много говорит. И ты действительно рассчитывала на долгие отношения?
– Да, а что?
– Я давно для себя уяснила, что красноречие является первым признаком недостатка чувств.
* * *
– Погаси свет, я хочу, чтобы ты видел меня руками, – окутал комнату голос Киры, когда я вошел.
– Я еще не так близорук, но попробую, – посмотрел я на бра, который освещал пространство. – Когда ты успела купить новый светильник? Какой причудливый абажур.
– Нет, трусики новые, абажур нет. Я про тебя. Ты же мой абажур. Я тебя обожаю.
– Это не опасно?
– Для тебя нет. Луна закурила, – сказал Кира, указав на тучу в небе, съевшую часть бледно-желтого лица ночи.
– Ты действительно про луну? – не поверил он ей и тоже поднял голову.
– Да. Даже у Земли есть свой спутник, – вздохнула она.
– Который приходит к ней только по ночам.
– Разве это плохо?
– Не знаю, я вот пришел, а тебе лучше не стало.
– Так ты не спутник, ты любовник.
– Чего же должно быть больше во мне – мужа или любовника?
– Мужчины.
– Этого добра во мне достаточно.
– Ты серьезно?
– Серьезней некуда.
– Не верю.
– Ну почему?
– Будь все так серьезно, давно бы на мне женился.
– Это не проблема.
– А в чем проблема?
– Во мне.
– Ты не готов.
– Нет, я-то готов, но будет ли это вкусно?
– Понимаю. Все мужчины хотят любить девушек красивых, добрых и умных. Вот я не отношу себя ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим.
