Именно такие люди сидели в самом углу зала: молодые ребята, немного за тридцать. По той учтивости, с какой застыл у их столика халдей, с готовностью распахнув блокнот, было понятно, что заведение посетили тузы. А официант мог рассчитывать на крупные чаевые. Оставалось только гадать: какая оказия занесла их в этот итальянский ресторан, далеко не самый лучший в округе. Возможно, что прежде это было их любимое место, а, как известно, привычкам изменяют редко. Когда-то здесь было обычное кафе, где любила решать острые вопросы уличная шпана. Не исключено, что парни делали свой капитал на рэкете. Если это было действительно так, то здесь присутствовал некоторый элемент ностальгии по тому времени, когда они были простыми пехотинцами и, намотав на кулак цепь, кровью отстаивали свое благополучие.
Побывать в этом ресторане – для них некоторая возможность окунуться в прошлое, в котором они были голодные, молодые, но невероятно счастливые.
Положив на стол деньги за ужин, Тимофей поднялся и вышел из ресторана.
* * *
Мухаджир избегал шумных мест (родись он тысячу лет назад, наверняка стал бы отшельником), а обедать предпочитал в маленьких ресторанах, где на целый зал приходится по парочке посетителей, и совсем не беда, что в подобных заведениях приходится платить втрое дороже. По тому пиетету, с каким к нему относились официанты, было понятно, что гость он здесь частый и не скупится на чаевые.
Не обращая внимания на сидевшего рядом Рамзиля, он с удовольствием уплетал кусок отлично приготовленной баранины.
– Я давно у тебя хотел спросить…
– Спрашивай, – живо отозвался Мухаджир, отрезав очередной смачный кусок.
– Как там Земфира?
Рамзиль учился с Земфирой на одном факультете, она была младше его на три года. Он влюбился в нее сразу, едва увидев. Два года они просто встречались, тайком ото всех, а потом решили пожениться. Но четыре месяца назад, сразу после окончания института, Рамзиль расстался с Земфирой по требованию Мухаджира. Тот сказал, что девушка ему нужна для большого дела, да и не годится мешать кровь моджахеда с кровью другой расы.
Возразить Мухаджиру Рамзиль не посмел, хотя позабыть Земфиру так и не смог. А ведь она ради своей любви к нему поменяла не только свое имя, но и веру.
Где-то Рамзиль чувствовал себя виноватым перед девушкой.
– Ах, вот ты о чем. С ней все в порядке, не беспокойся, я о ней позаботился. Жива, здорова, при деньгах, иногда мне кажется, что она тебя позабыла.
– Мне бы хотелось ее увидеть…
– Тебе это ни к чему. Ее нужно забыть. У тебя свой путь, у нее свой.
– Хотя бы издали? – настаивал Рамзиль.
– Нет, – отрезал Мухаджир.
– У меня еще один вопрос.
– Ну, задавай.
– А как ты ей объяснил, что нам надо расстаться?
На минуту прекратив жевать, Мухаджир внимательно посмотрел на Рамзиля, затем вновь уткнулся в тарелку:
– Просто пришел к ней и сказал, что ты стал мучеником за веру. Сказал, чтобы она не расспрашивала о подробностях. На том все и устроилось. И добавил, что она тоже должна быть готова к подобной миссии.
Рамзиль сглотнул горький комок:
– Она по-прежнему красивая?
– Да, такая же.
– Будет очень жаль.
– Что поделаешь, – пожал плечами Мухаджир, – кто-то должен пойти на это. А чем она лучше других?
– Я тут разговаривал с одним умным человеком, так вот он мне сказал, что настоящий джихад… Джихад по Мухаммеду трактует не входить с «многобожниками» в столкновение, а склонять их к истинной вере мудростью и хорошим увещанием.
– С умным человеком, говоришь, разговаривал, – неприязненно скривился Мухаджир, – а мы, стало быть, дураки, я так понимаю?
– Мухаджир, я хотел сказать…
– Я не силен в богословии, брат мой, – примирительно продолжал Мухаджир, – но могу тебе сказать одно, что это Мухаммед говорил про свой мекканский период, а в мединском периоде он заявил, что нужно нападать на неверных в любое время и повсюду.
– Знаешь, Мухаджир, в последнее время у меня появилось чувство, что я делаю не то, что нужно. У меня такое ощущение, что у меня совсем другая дорога. Тебя никогда не мучили сомнения? Как ты думаешь, мы правильно поступаем?
– Рамзиль, а не много ли вопросов за один вечер? А может, ты хочешь сказать, что тебе надоело убивать? Мне так тебя понимать? – Рамзиль подавленно молчал. – А ты не боишься, что наш разговор я передам братьям? Еще неизвестно, как они расценят его.
– Ты этого не сделаешь.
– Ты правильно меня просчитал, я этого не сделаю. Вот что хочу тебе сказать, Рамзиль, у меня нет времени, чтобы вести с тобой никчемные теологические беседы. – Он посмотрел на часы. – Я человек дела. Поехали! – Подняв с колен салфетку, он небрежно скомкал ее и бросил на стол.
– Куда? – удивился Рамзиль, он так и не притронулся к своей еде.
– Скоро узнаешь.
Через полчаса они подъехали к ресторану «Фиалка».
– И что мы здесь делаем? – недовольно спросил Рамзиль.
– Не торопись, брат мой, скоро узнаешь. – Мухаджир набрал номер на мобильном и спросил: – Они все еще там?.. Уже выходят? Хорошо. – Повернувшись к Рамзилю, он усмехнулся: – Ты хотел посмотреть, как там твоя Земфира. Тогда полюбуйся! – кивнул он в сторону распахнувшихся дверей.
На улицу, освещенную неоновыми огнями, шагнула высокая темнокожая девушка, в которой Рамзиль узнал Земфиру. На ее красивом живом лице не было даже следов печали. Рамзиль нахмурился: вот оно как получается, дня не прошло, чтобы он о ней не вспомнил, а она после расставания с ним стала не только краше, но еще и веселее.
Остановившись, Земфира в ожидании посмотрела на дверь, из которой вышел Тимофей.
– Узнаешь своего знакомого? – спросил Мухаджир. – Это ему ты заказал выкрасть портфель?
– Да, – хмуро протянул Рамзиль.
– Ты хотел посмотреть, как там твоя Земфира? Вот полюбуйся. Сейчас у нее уже другой избранник. О тебе она даже не вспоминает. Может, ты опять станешь мне говорить о неправильном джихаде?
Тимофей что-то сказал ожидавшей его Земфире, после чего они заразительно и весело рассмеялись. По-хозяйски ухватив девушку под руку, он неторопливо пошел с ней по тротуару.
– Она похорошела. Я не знал ее такой, – с горечью выдавил Рамзиль.
– Он хочет твою женщину. Тебе так не кажется?
– Я его сейчас убью! – Рамзиль попытался выйти из машины.
– Не надо. – Тяжелая рука Мухаджира опустилась на его плечо, заставив остановиться. – Сделаешь это позже… Когда я скажу.
– Хорошо, брат мой, я сделаю все, что ты скажешь, – смиренно согласился Рамзиль.
