– Как-то он обмолвился о том, что за ним следил какой-то чернокожий, но он подумал, что это агент прикрытия. Там, где террористы, всегда повышенный риск.
– Насколько мне известно, он действовал под прикрытием.
– Совершенно верно, он работал искусствоведом и слыл одним из признанных экспертов Викторианской эпохи.
– Вот оно что… Я этого не знал. Кажется, он окончил колледж по искусству?
– Именно так, сэр. Причем весьма успешно. Это его второе образование.
– Жаль, что судьба распорядилась с ним именно таким образом… Ричард мог быть нам еще очень полезен. Весьма разносторонний человек. В директорате будет не хватать его. В Скотленд-Ярде уже знают о случившемся?
– Да, сэр. Об этом убийстве уже пронюхали и журналисты.
– Это скверно. Просто так нам этой трагедии никак не скрыть. Вот что, пусть Скотленд-Ярду представят это убийство как случайное ограбление…
– Я вас понимаю, ограбление, во время которого произошло убийство.
– Верно. Никто не должен знать, что Ричард Синклер был сотрудником внешней разведки.
– Я сделаю все, что нужно.
– Ну а мы со своей стороны предпримем все возможное, чтобы отыскать этого мерзавца-убийцу. Что-то мне подсказывает, что это дело весьма скверно пахнет.
– Да, сэр, и для этого есть очень серьезные основания.
Директор кивнул:
– Я понимаю, о чем ты говоришь, Фредерик, но это мы с тобой обсудим попозже. Должны же мы как-то выбраться из этого дерьма!
Глава 16
Толковый малый
Вице-адмирал Головин принял Степанова тотчас, как только тот доложил секретарю о своем прибытии. Такой чести удостаивались немногие, а следовательно, можно догадаться, какое значение Марк Захарович придает предстоящей операции.
– Я подготовил записку, товарищ вице-адмирал, – положил Степанов на стол папку.
– Что там по Лондону? – спросил вице-адмирал, едва Степанов устроился в предложенном кресле.
– В своей квартире убит Ричард Синклер, штатный сотрудник МИ-6. Можно попробовать разыграть эту карту.
– Что у нас по нему имеется?
– Очень много. – Положив папку на стол, он раскрыл первую страницу, с которой на него смотрел симпатичный молодой мужчина с круглым лицом, добродушными морщинками около глаз и пухлыми губами. Чем-то неуловимым он напоминал капризного ребенка. – Впервые он попал в поле нашего зрения в Гонконге.
– Чем он там занимался?
– Приглядывал за русской резидентурой. Мы ему подсунули двух перебежчиков, с которыми он работал. Начальство оценило его старания, и он даже пошел на повышение. Правда, у него имеются очень серьезные негативные страстишки. Первая – гомосексуализм…
– Хм… Я начинаю думать, что среди английских разведчиков это просто норма.
Михаил Степанов отрицательно покачал головой:
– Вовсе не так. После Филби, Маклина и Берджесса к этому пороку стали относиться очень строго. Ведь это повод для компромата и уязвимости. Сейчас для английских разведчиков это редкость. Кроме того, они проходят дополнительное тестирование. Возможно, что эта наклонность проявилась у него уже после того, как он уехал в Гонконг. Нам стало известно, что у него там появился друг, который любил играть в рулетку. И Ричард Синклер все свои деньги тратил именно на него. В конце концов это стало надоедать ему, и он пригрозил, что денег больше не даст. Тогда его друг пригрозил, что уйдет к другому, если Синклер не погасит его долги.
– Вот оно что, – хмыкнул вице-адмирал. – Веселенькая складывается ситуация.
– И вот здесь мы решили предложить ему финансовую помощь.
– Я понимаю, что деньги – это его вторая страстишка?
– Именно так.
– Кто пошел с ним на контакт?
– Прохоров, наш оперативный сотрудник.
Вице-адмирал понимающе кивнул: Вячеслава Прохорова он знал.
– Кажется, сейчас он в Лондоне?
– Да… Он предложил ему полторы тысячи долларов в качестве подарка и, представившись агентом ЦРУ, предложил выгодное сотрудничество.
Вице-адмирал лишь улыбнулся. Вячеслав Прохоров был привлечен в разведку сразу после окончания военно-морского училища. Парень не без способностей, он еще в школе выучил в совершенстве французский и английский языки, и оставалось только удивляться, почему дипломатической карьере, для которой у него были большие задатки, он предпочел военную. Все становилось понятно, когда выдавалась справка из его личного дела: его дед был профессиональным разведчиком, а отец, будучи нелегалом, некоторое время прожил в Гонконге, так что вкус к разведке привился парню прямо-таки генетически. Все операции, в которых Вячеслав Прохоров принимал участие, отличались неким изыском, столь свойственным профессионалам старой школы. Эту ценную черту он перенял от своего деда, долгое время проработавшего под прикрытием в Британии.
И вот теперь способный внучок заявил о себе в полной мере.
– И что Синклер, согласился? – с любопытством спросил вице-адмирал.
Редко случается, когда профессионал приоткрывает свое истинное лицо: чаще они работают под маской, выдавая себя за разведчиков других стран. Наиболее благоприятной разведкой являлось ЦРУ: всякий завербованный получал причитающуюся наличность с изображением американских президентов, а возможно, в глубине души даже полагал, что стоит на страже демократических свобод, представляя себя эдаким кирпичиком, лежащим в фундаменте демократических свобод.
Надо было видеть физиономии информаторов, когда они вычислялись контрразведкой и им сообщалось о том, что работают они не на Дядюшку Сэма, а на российскую разведку. А Прохоров, имея недюжинное обаяние, был мастером подобных мистификаций.
– Редко кто отказывается от такого предложения, получая при этом весьма недурное вознаграждение… Тем более что Ричард Синклер не видел в своей работе ничего зазорного, все же Америка и Великобритания союзники.
– Тоже верно. И что же было потом?
– Потом он на три года вернулся в Лондон, был связан с военным ведомством, и мы получали от него весьма полезную информацию. Во всяком случае, о некоторых предстоящих военных операциях англичан мы узнавали значительно раньше, чем в Америке. Помните, англичане решили сократить свое присутствие в Иране и в Афганистане?
– Разумеется, помню. Тогда они вызвали очень большое неудовольствие американцев.
– Об этом мы тоже узнали раньше. Записка премьер-министра Великобритании попала к заместителю иностранных дел, а оттуда перекочевала прямо на стол к Синклеру. Он должен был внимательно ознакомиться с ней и оставить на полях свои пометки для дальнейшей корректировки, как эксперт по региону. Что он, собственно, и сделал.
– Значит, из нашего поля зрения он не выпадал?
