– Послушай, мне тоже приходится несладко в этом чертовом городе! Что поделаешь, мир так устроен, что мы должны выживать. Признаюсь тебе, что в саванне среди диких зверей мне было гораздо проще, чем в городе среди людей. Здесь никогда не знаешь, где тебя может подстерегать опасность. В городе совершенно не ценится человеческая жизнь. А потому, чтобы противостоять невзгодам, нужно быть таким же беспощадным и решительным, как лев, и ловким, как леопард. Мне же приходится быть еще таким же хитрым, как стая гиен. Иногда у меня это неплохо получается… Ты думаешь, для чего я шугнул твоих приятелей? А потому, что они хотят отнять у меня кусок хлеба! Я уже давно присмотрел этот дом и только дожидаюсь часа, чтобы забрать в нем все самое ценное. А ваш глупый набег мог расстроить все мои планы.
– Отец, зачем тебе это нужно, ведь у тебя же есть постоянная работа?
– Ты забываешь, сынок, мы – масаи! – с вызовом ответил Килимано. – Мы – охотники, мы – воины. И не обязаны подтирать кому-то сопли. Те территории, что мы имеем, мы завоевали с оружием в руках и даже сейчас не собираемся их кому-то отдавать. Теперь мы с тобой будем вместе. А уж там решим, что нам следует делать дальше.
Как выяснилось, в доме, который охранял Килимано, проживал бизнесмен, занимавшийся тем, что организовывал сафари для богатых туристов, за что получал внушительные комиссионные. И однажды, когда собралась большая группа, а деньги были спрятаны в небольшой сейф, находившийся в кабинете хозяина, отец просто сломал железную дверцу, выгреб все содержимое сейфа и уехал на окраину в трущобы, где проживало еще несколько семей масаи.
Затеряться среди соплеменников не составляло большого труда, к тому же Килимано был уверен, что богатый кениец вряд ли отправится на его поиски, если бы все-таки это случилось, то отец нашел бы подходящие слова, чтобы образумить его. Два года назад во время сафари пропали два богатых американца. Их поиски ни к чему не привели, но у Килимано были веские доказательства, что богачи пропали не без помощи хозяина. Во всяком случае, как тогда объяснить то, что его комнаты были завалены вещами пропавших туристов, а ведь в полиции он рассказал о том, что те остановились в гостинице. А вскоре хозяин прикупил еще пару квартир в центре Найроби, и несложно было предположить, откуда на его голову свалилось столь невиданное богатство.
Еще через месяц Килимано приобрел старенький «Мицубиси», на котором стал подвозить туристов из аэропорта, и как заправский гид рекомендовал им наиболее дешевые гостиницы. Никто из них впоследствии даже не догадывался, что последующие ограбления были связаны именно со словоохотливым улыбчивым водителем.
Теперь Мараби понимал, что совершенно не знал своего отца. В саванне он был искусным и смелым охотником, с невероятным чутьем; таким же он оставался и в городе. Правда, к интуиции у него добавилось еще и коварство, качество, которое в городе заменяло многие другие достоинства.
И однажды Килимано завел с сыном осторожный разговор.
– Все эти твои шприцы с выманиванием у туристов долларов – всего лишь детские игрушки, – высказался отец. – Да и опасно тоже! Полиция не бездействует и может крепко намять тебе бока. Если уж рисковать, то из-за чего-то более стоящего, а не из-за каких-то ста долларов!
– Что ты предлагаешь, отец?
– Мы с тобой будем действовать совместно. Я буду забирать в аэропорту одинокого и богатого туриста и по телефону сообщать тебе его приметы, а также куда он направляется. А ты в свою очередь должен будешь забрать у него всю наличность! Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Разумеется, отец, – легко согласился Мараби.
– Если дело пойдет хорошо, то я смогу скопить себе немного на старость, а ты уже через пару лет купишь собственную квартиру.
Все происходило именно таким образом, как и говорил отец. Он забирал из аэропорта туристов на своем стареньком, но крепком «Мицубиси», узнавал, по какому адресу те направляются, и передавал информацию сыну. Если же тот не успевал к определенному месту, то Килимано находил предлог, чтобы ненадолго задержать туриста. Чаще всего он останавливался на площадке, с которой прекрасно были видны две вершины: Кения и Килиманджаро. А далее он передавал туриста сыну, который в одиночку или с приятелями грабил его. Пострадавшие были так напуганы, что не всегда точно могли описать приметы грабителей. Для белых все негры выглядели на одно лицо.
Так что дела понемногу двигались, и скоро Килимано со своим сыном обзавелись небольшой недвижимостью в центре города. Через какое-то время в их квартиру постучались двое полицейских и без обиняков рассказали об их проделках за последний год. И, усмехнувшись растерянности старого масаи, заявили о том, что он обязан платить с каждого дела лично им, если не хочет закончить свои дни в кенийской тюрьме, где заключенные редко доживают до конца срока.
Так они получили «покровительство» в виде начальника участка и его заместителя. Впрочем, в таком сотрудничестве имелись определенные плюсы: полицейские действительно делали все возможное, чтобы родственный тандем существовал как можно дольше, а вместо них забирали других, которые и отбывали наказание. Нельзя было сказать, что арестованные были совершенно безгрешны (потолкавшись в городе, Мараби успел понять, что таких здесь не бывает), просто на данный момент тем повезло меньше, чем ему самому, и еще непонятно, как сложится его собственная судьба в ближайшее время.
Полицейским причиталась третья часть их добычи, но даже того, что оставалось, было достаточно, чтобы чувствовать себя настоящими богачами. Денег хватало на хорошую еду и на удовольствия, благо, что «удовольствиями» были забиты все центральные улицы: разных возрастов и цвета кожи. Но Килимано всегда оставался верен себе: он предпочитал высоких чернокожих проституток, которые напоминали ему женщин его племени.
* * *
Этот турист как будто бы ничем не отличался от всех остальных. Однако едва Килимано его увидел, как тотчас у него зародилась тревога, причину которой он не сумел себе объяснить. Просто предчувствие, и все! Старый масаи справедливо полагал, что от белых одни неприятности. Однако не удержался от соблазна, когда тот, открыв бумажник, засветил доллары. И долларов было много.
Тревожное предчувствие Килимано было сродни тому чувству, которое возникает во время охоты: заставляет обернуться на прыгнувшего льва за тысячную долю секунды и подставить копье под его незащищенное брюхо.
Едва Килимано посмотрел на этого белого, как понял, что неприятностей не избежать. Однако он ничего не мог поделать с собой. Судьба как будто бы уже взяла его за руку и тянула на опасную тропу.
Поддавшись предчувствию, он даже взял телефон, чтобы предупредить сына о возможной опасности, но потом передумал. Его сын – масаи, и этим все сказано. В семь лет, как и положено в их племени, он ушел в саванну в одиночестве, где провел долгие полгода наедине с природой: спал на земле, укрываясь лоскутом ткани, а ел только то, что ему удалось добыть. Так что вернулся он в племя уже совершенно другим: окрепшим, вытянувшимся, и только многочисленные шрамы на его теле свидетельствовали о том, что кусок мяса доставался ему не без труда.
