Прошли в дом. На столе в большой рамке стояла фотография улыбающейся Земфиры. Этот снимок сделал Мещерский, когда однажды она пришла к нему в часть.
Подняв портрет, Рахман произнес:
– Я часто беру эту фотографию в руки и разговариваю с ней. На кладбище как-то это не получается… Будешь чай?
– Рахман, – негромко позвал Мещерский.
Повернувшись, Рахман даже не удивился, когда увидел в руках гостя пистолет. Бережно поставив портрет на место, он спросил:
– Ты пришел, чтобы убить меня?
– Да. Ведь когда-то же надо отвечать перед Аллахом.
– Откуда ты узнал?
– Разве теперь это важно?
– Верно. Совершенно ни к чему. Чего же ты медлишь? Стреляй!
– Я у тебя хотел спросить…
– Спрашивай.
– Ты сделал наколку в армии?
– Хм, неожиданный вопрос. Я готовился к более обстоятельному разговору. В армии.
– Покажи ее мне.
Рахман завернул рукав на правом предплечье, обнажив оскалившегося волка.
– Почему буква «Г» кривая?
– Я никому не говорил об этом. Но сейчас, когда надо держать ответ перед Аллахом, врать как будто бы и ни к чему. Эта буква не кривая. Если ты всмотришься, то она напоминает женский профиль и содержит двойной смысл: город, в котором я родился, и начальная буква имени русской девушки, которую я когда-то любил. Ее звали Галина, она была матерью Земфиры… Видишь, как все переплелось в наших судьбах.
– Почему ты выбрал именно дочь? Ведь ты наказал не только меня, но и себя.
– Тебе этого не понять. А впрочем, теперь уже все равно. Так распорядился Ибрагим.
Не опуская пистолета, Мещерский подошел к столу, взял фотографию девушки и бережно положил ее в сумку:
– Теперь она тебе больше не понадобится.
– Пусть будет так, – согласился Рахман, – думаю, что это даже лучше.
– Снимай куртку, – неожиданно приказал Мещерский.
– А это еще зачем?
– Снимай, говорю! – Мещерский шагнул ближе, наставив ствол в лицо имама. Рахман повиновался. – Положи ее на стол.
Гурий Мещерский быстро снял свою коричневую куртку и кепи.
– А теперь надевай!
– Ты хочешь сделать мне предсмертный подарок, я так понимаю? – хмыкнул имам. – А не будет ли твоя куртка мне тесноватой?
– Не беспокойся, не будет.
Рахман надел куртку и кепи.
– Впору.
– А теперь подойди к окну и отодвинь занавеску.
Имам подошел к окну и слегка отодвинул занавеску. В тот же момент голова его откинулась назад, получив сильнейший удар, и он поломанной куклой опрокинулся на пол. Осколки черепа брызнули в стороны, заляпав мозгом стены.
Закинув сумку на плечо, Мещерский юркнул в небольшую дверцу, ведущую во двор. Пробежав огородами, он выскочил на соседнюю улицу и, стараясь не привлекать к себе внимания, пошел по ней размеренным шагом.
* * *
Все получилось точно так, как и говорил майор Шевцов: Мещерский вместе с имамом Рахманом направился к его дому. На улице брать его было рискованно: боец он был хорошо подготовленный, а потому могли пострадать случайные прохожие. Решено было взять бывшего капитана в доме, в котором проживал только имам.
Группа захвата расположилась в противоположном доме через улицу.
Старший лейтенант Гурьянов, возглавлявший группу, внимательно разглядывал фотографию капитана. О Гурии Мещерском ему приходилось слышать не раз. Операции, которые он проводил, уже вошли в пособия военной разведки; в какой-то степени капитан был легендой. Гурьянов никогда бы не смог предположить, что точку в его судьбе предстоит поставить именно ему.
Снайпер, занявший позицию у окна, терпеливо дожидался команды.
– Запомнил, во что он одет? – спросил Гурьянов.
– Так точно, товарищ старший лейтенант.
– Будет лучше, если ты уберешь его первым же выстрелом. Тогда все пройдет более-менее тихо.
– Я понял.
Неожиданно занавеска дрогнула, и в окне показалось худощавое бородатое лицо. Человек был в кепи защитного цвета и темно-коричневой куртке.
– Это он, – объявил боец.
– Вали его! – скомандовал старший лейтенант.
Плавно надавив на курок, боец увидел, как резко дернулась голова Мещерского, пробитая пулей уменьшенной скорости, а занавеска, приняв прежнее положение, спрятала от взора падающее тело.
– Группа захвата, вперед!
В бронежилетах, касках и с укороченными автоматами наперевес десять человек бегом пересекли улицу и вбежали на крыльцо дома. Сокрушив ударом ноги запертую дверь, ворвались в комнату. На полу, лицом вниз, лежал убитый человек.
Перевернув его на спину, Гурьянов невольно выругался:
– Вот так лопухнулись! – Он снял с головы каску.
– Это же имам, товарищ старший лейтенант, – сказал один из бойцов.
– Да вижу… Даже и не знаю, как теперь отписываться! Все-таки переиграл нас Мещерский! Ну и хитрец!
