– В свое время я обещала отцу, что уеду, когда здесь станет по-настоящему опасно. Но после того что мы уже видели… И как я могу бросить всех и уехать?
Йоланда печально взглянула на спящий внизу город и тяжело вздохнула.
– Передо мной та же дилемма. Я ведь тоже обещала родителям приехать к ним на Крит. Когда сюда войдут немцы, я сразу же попаду в особые списки, если верить слухам. А люди рассказывают страшные вещи… И что мне делать? Уехать сейчас?
– Делай как лучше для тебя! Уезжай! Но я буду очень скучать по тебе! Я же останусь с этими несчастными до конца. Меня отсюда только ломом выковыряют! Раненые просто в отчаянном настроении, да и дух у них совсем упал. Сегодня один молодой парень отказался от еды. Сказал, что хочет умереть. Другие же просто рвутся домой, к своим. Кто им поможет, если не мы? У меня такое чувство, что все их бросили на произвол судьбы. Мне стыдно, что я англичанка. Неужели же я стану спасать свою шкуру, унося отсюда ноги на первом подвернувшемся судне? Ни за что!
– Обещай мне, что будешь писать. – Йоланда ласково погладила ее руку. – И еще раз с днем рождения! Прости, мой подарок очень скромный!
С этими словами она достала из кармана халата небольшой пакетик. Пенни развернула бумажную салфетку и увидела белоснежный носовой платок с ее инициалами, вышитыми красным шелком. Они переплелись с первой буквой имени Йоланды. Чуть ниже был вышит нежный цветок фиалки.
– Сама вышивала? – восхитилась Пенни. – Как красиво! Я и не знала, что ты умеешь вышивать. И такая тонкая мережка! – Пенни почувствовала, как у нее увлажнились глаза. – Что бы с нами ни случилось, мы до конца наших дней останемся друзьями, да? А мне тебе и подарить нечего! – огорчилась она.
– Не торопись! Мой день рождения еще только в октябре. – Йоланда кивнула на платок. – Зато ты отныне всякий раз, когда будешь смотреть на эту фиалку, станешь вспоминать меня. Ведь мы с тобой подруги навек!
– Спасибо тебе! – Пенни обняла подругу за плечи. – Я буду беречь этот платок как самое драгоценное свое сокровище!
Спустя два дня все сестры ночью получили приказ помочь британским коллегам в организации эвакуации раненых. Раненых увозили в каретах «Скорой помощи», на грузовиках, на тележках, на всем, что могло двигаться. Сестры-англичанки расставались со своими греческими коллегами со слезами на глазах. Все понимали, что греческий персонал оставляют на милость врагу, который уже на подступах к городу. Закутавшись в плащи, Пенни и Йоланда сопровождали тех, кого несли на носилках. Поправляли у раненых повязки, все время мерили их пульс. Процессия под покровом ночи медленно двигалась по направлению к бухте.
Вначале эвакуация шла по плану, но потом началась бомбежка, сразу же спутавшая все карты. Воронки от бомб, мешавшие грузовикам ехать дальше, испуганное ржание лошадей, брошенные в спешке вещи… К заливу со всех сторон стягивались вереницы беженцев. Все устремлялись туда, где на фоне ночного неба мрачно чернели силуэты полуразрушенных торговых судов, военные корабли, рыбацкие лодки. Несколько судов уже отошли от причалов, взяв курс на Нафплион.
Самолеты методично бомбили всю акваторию порта. «Неужели мы управимся до рассвета?» – думала Пенни, глядя на разворачивающийся перед ней кошмар. Крики, стоны, мольбы о помощи, конгломерат из человеческих тел и машин. Как в этой мешанине понять, кто есть кто? Но звучали отрывистые команды, шеренги выравнивались, носилки с ранеными пропускались вперед, и их несли дальше со всеми возможными мерами предосторожности.
Налет прекратился так же внезапно, как и начался. Пенни с тяжелым сердцем рассматривала корабли, стоявшие на пирсе. Сколько из них сумеют добраться до пункта назначения? И что будет с теми, кто остается здесь, когда военные покинут порт? Внезапно один из раненых начал метаться в агонии, порываясь вскочить с носилок. На помощь к Пенни поспешили еще две медсестры, и они втроем едва уложили беднягу на место, после чего вкололи успокоительное. Пока они возились с молодым человеком, процесс эвакуации почти нормализовался. Живая очередь возобновила свое мерное движение к шлюпкам, на которых людей доставляли на борт кораблей.
Йоланда, сопровождавшая пеший строй солдат, оказалась далеко впереди. Впрочем, Пенни, ушедшей с головой в работу, было не до подруги. Лишь спустя полчаса, когда почти все ее пациенты были благополучно переправлены на борт судна, она начала расспрашивать у коллег, кто видел сестру Маркос. Нужно было возвращаться на базу и готовить к отправке очередную партию раненых. Никто ничего не мог сказать ей. Тогда она бросилась к военным, но и там не прояснили ситуацию. Военные занимались своим делом, куда им еще следить за какой-то медсестрой! Вон их сколько тут!
По дороге в госпиталь Пенни успокаивала себя: вполне возможно, Йоланда, освободившись первой, вернулась обратно на другом грузовике. Пенни вихрем взбежала по лестнице в ординаторскую, помчалась проверять душевые, коридоры, палаты. Потом выскочила на улицу и пробежалась по всем палаткам, которые были развернуты во дворе. Йоланды нигде не было. Пенни охватило отчаяние. Что случилось с подругой? Почему она не вернулась в госпиталь? Неужели она могла уехать вот так, просто, никому ничего не сказав?
Нет, это совсем не похоже на Йоланду. Она очень ответственный и обязательный человек. Неужели в этой свалке с ней что-то случилось? К тому же сейчас в порту полно всяких мерзавцев. Пенни своими глазами видела несколько пьяных типов. А Йоланда такая привлекательная девушка. Неужели же кто-то посмеет напасть на сестру милосердия, да еще в форме Красного Креста? А вдруг она оступилась, ведя больного по трапу, и свалилась прямо в воду? Догадки, одна страшнее другой, проносились в голове Пенни, когда она принялась обыскивать самые дальние помещения госпиталя в надежде обнаружить подругу спящей в каком-нибудь укромном уголке.
Поиски ничего не дали, и когда наступил день, Пенни уже не сомневалась, что с Йоландой случилось что-то непоправимо страшное. Отныне она осталась одна, совсем одна. Пенни нервно сжала носовой платок, подаренный ей подругой. Надо торопиться! Сейчас ее очередь сопровождать раненых на борт корабля. Куда повезут этих несчастных? И где Йоланда? Неужели им более не суждено увидеться вновь?
* * *
Все последующие дни исчезновение Йоланды не давало Пенни покоя. Она чувствовала себя брошенной и никому не нужной. Даже ее решимость остаться в Греции стала стремительно таять. «Действительно, что хорошего в том, если меня интернируют?» – уныло размышляла она. А вернувшись домой, она может заняться своим делом и там. Никто не станет препятствовать ее желанию пойти медсестрой в один из военных госпиталей. С наступлением дня бомбардировки порта возобновились с новой силой. Несколько британских истребителей пытались прикрыть процесс эвакуации с воздуха, но силы были явно не равны. По слухам, несколько кораблей, уже вышедших в Эгейское море, были потоплены. Если Йоланда осталась в качестве сопровождающей на одном из них, то даже страшно подумать, что случилось с ней.
Не менее душераздирающие новости приходили из бухты Пиргос. Там после очередной бомбежки прямо на причале взорвался пароход «Геллас», битком набитый гражданскими беженцами. Люди сгорели заживо.
