— Что за спектакль? К чему все эти декорации с крестами, памятниками?
— А ты молодец, хорошо держишься. Не ожидал. Не задаешь глупых вопросов типа что я вам сделал или почему я здесь. Не просишь даже отпустить. Держишься правильно. Я бы даже сказал — профессионально. Да и ненужной болтовней нас не раздражаешь. А это еще раз доказывает, что за тобой отменная школа. К таким ситуациям тебя готовили. Наверняка ты сейчас про себя составляешь примерный план, как тебе выкрутиться из этого дерьма. Ну, так вот что я тебе скажу, все твои планы сплошной геморрой. Ты выживешь только в том случае… если нам этого захочется. А помочь тебе мы сможем, если ты будешь говорить нам правду. Ты меня хорошо понял? — проникновенно спросил сипатый толстяк.
Анисимов попытался составить его психологический портрет, так легче будет продолжать дальнейший диалог. Самоуверен, преисполнен собственной значимости. Нацепил маску эдакого сочувствующего злодея. Обливаясь слезой, будет собственноручно закапывать свою жертву. Из тех людей, кто считает себя сильным, когда у их ног валяется поверженный лев. Такие обычно ходят с кем-то в связке и не способны принимать самостоятельные решения. Стоп! А ведь он не случайно бросает взгляды в сторону, там, наверно, находится человек, который и управляет всем этим дурацким спектаклем. Именно поэтому его и повернули спиной, чтобы он не сумел рассмотреть лица этого человека, а раз так, значит, имеется серьезный шанс выжить.
— И что дальше?
— Молодец, — скупо похвалил толстяк. — Другой на твоем месте уже давно бы расклеился, как только увидел бы свою могилу. А ты пока настроение лепишь. — Взгляд толстяка как бы случайно скользнул куда-то в сторону. Анисимова подмывало посмотреть на «режиссера», но мешал человек, стоящий рядом и пристально контролировавший каждое его движение. — А ты не думаешь о том, что все это всерьез? Закопаем тебя и пойдем дальше.
— Что вам нужно?
— Слушай мой первый вопрос. В каких отношениях ты был с Густавом?
— Отношения приятельские, когда-то вместе служили в «Скифе».
Анисимов был уверен, что им известно о каждом эпизоде его жизни.
В серых глазах толстяка не вспыхнуло даже искры.
— Второй вопрос… Ты поддерживал с ним какие-либо отношения до последнего времени?
— Мы не были особенно дружны. Просто приятельские отношения.
— Что ты делал у него в комнате?!
По тому, как напрягся его голос, было понятно, что весь этот «концерт» был придуман именно ради этого вопроса.
Анисимов молчал. Нагнувшись к его лицу, толстяк угрожающе прошипел:
— Искал пакет?
Анисимов наткнулся на его выжидающий взгляд. Это уже серьезно. Вот сейчас они перешли к самой сути дела.
— Я ничего не знаю. Какой такой пакет? — невольно выдохнул Анисимов.
Губы толстяка неприязненно дернулись.
— Искренность лепишь. Не знаешь… А ты подумай, — заговорил он размеренно, выделяя каждое слово. — Небольшой такой желтый пакет из плотной бумаги, с двумя поперечными красными линиями.
— Что за бред! Ни о каком пакете я ничего не знаю, — возмутился Анисимов.
На его счету было не менее двух десятков проступков, за которые его можно было бы отвезти на кладбище, но он никогда не думал о том, что это можно сделать из-за какого-то куска бумаги.
Его ударили откуда-то из-за спины. Боковым зрением Анисимов даже увидел кулак, который все больше увеличивался в размерах, пока наконец не достиг величины пушечного ядра. На пальце поблескивал платиновый перстень. Единственное, что успел сделать Игорь, так это слегка отклонить голову. Перстень, скользнув по скуле, ушел вверх, расцарапав бровь. Брызнувшая кровь потекла вниз, заливая глаз. Теперь толстяк выглядел багровым.
— Надеюсь, ты понимаешь, что для нас это очень серьезно и шутить мы не собираемся. Так что ты знаешь о пакете?
— Вы можете закопать меня прямо сейчас, но я ничего о нем не знаю.
Зрачки толстяка сузились. Отстранившись, он плотно сжал губы. В какой-то момент Игорю показалось, что сейчас последует очередной удар, он даже внутренне напрягся, чтобы достойно его встретить, но толстяк, приподняв голову, объявил:
— Похоже, что он и в самом деле ничего не знает.
В следующую секунду кто-то сильно толкнул Игоря в спину, и он полетел на дно ямы. Успев сгруппироваться, он сильно ударился плечом о дно могилы.
— Засыпай, — раздалась наверху команда.
Прежде Анисимов никогда не думал, что земля может так неприятно пахнуть. Эта земля пахла смертью. Запах разложившейся органики ощущался буквально в каждой песчинке. Плотный, удушливый… Тлен как будто обрел материальные очертания, заполнив собой все свободное пространство.
Сверху неумолимо продолжала сыпаться земля. Ее комья разбивались о его плечи, голову, сыпались за шиворот. Все это было крайне неприятно и страшно. Но особенно невыносимым был запах, который, подобно отвратительному спруту, буквально оплетал своими липкими щупальцами его горло.
Опершись спиной о стенку ямы, Анисимов попытался подняться. Невыносимо болела голова, кровоточащая на лбу рана заливала глаза кровью. Вот так будешь лежать, и пахучий слой земли укроет с головой, как одеяло. Еще одно усилие… Игорь почти уже поднялся, но в следующее мгновение кто-то расчетливо бросил ему на спину тяжелый камень, заставив снова уткнуться лицом в грунт.
— Лежи, паскуда! — прохрипел сверху злой голос. — Здесь тебе и помирать.
Самый страшный кошмар, который можно было бы себе представить, теперь грозил перерасти в чудовищную явь.
Сил хватило только на то, чтобы распрямиться, опереться руками о дно ямы. Пальцы неприятно провалились в жидкую глину. Анисимов с тоской наблюдал за тем, как медленно погружается в землю. Сначала в буром суглинке скрылись его кисти, затем понемногу стали скрываться предплечья, и вот уже земля подошла к самому горлу, чтобы через минуту засыпать его с головой. Анисимов попробовал пошевелиться. Трудновато. Как будто бы на него давили тонны груза. Еще минута, и земля засыплет его с головой. Поговаривают, что человек в этом случае умирает не сразу. Как бы там ни было, но, похоже, его смерть будет ужасной.
Вот так живешь себе, строишь планы на ближайшие десятилетия. Рассчитываешь почить в почтенном возрасте и в окружении многочисленного семейства, но судьба распоряжается иначе: просто бросает тебя мордой в дно могильной ямы! И вместо теплой постели тебя ожидает яма с разложившимися органическими остатками, а вместо сочувствующих слов родственников — насмешки мучителей. И самое страшное, что ты ничего не можешь сделать.
— Смотри-ка, он вроде пытается из ямы выбраться.
Лучше бы они убили его сразу.
— Пусть попросит, может быть, еще и пожалеем! — зло отозвался сипатый голос.
— Не дождетесь! — яростно крикнул Анисимов.
