– А кто такой Сафонов? – спрашивает Ждан.
– Как – кто? Вы что, не знаете? Это наш мэр…
* * *
Актовый зал училища. Отопления нет. Народ – в куртках и шубах. Изо ртов идет пар. В задних рядах – девчонки и пацаны из училища. Болтают, хихикают. Им положить на нас, московских хренов: зачем это они приперлись во Владик? Внимательно слушают, как и везде, пенсионеры и народ средних лет.
Мужик тянет руку. Черное пальто, каракулевый воротник. Я киваю. Он поднимается.
– Вот, уважаемый господин Жданович, скажите нам, пожалуйста, есть ли у вас внятная идеология? Потому что вы складно все говорите, но, если так посмотреть…
– Любая идеология себя скомпрометировала. Это – пустые слова, за которыми нет ничего, кроме стремления политиков перетянуть избирателя на свою сторону. Нам это не нужно. Нам нужно саморазвитие личности и, соответственно, всё, что этому помогает. Максимальная свобода в рамках допустимого, свобода предпринимательства, свобода бизнеса и так далее. Пусть человек работает, создает рабочие места и дает заработать другим. А государство пусть забирает у него налоги и пускает их на поддержку тех, кто сам заработать не может…
Еще мужик. Полушубок и шапка-ушанка. Выкрикивает с места:
– Вот вы все про свободу да про свободу. А когда по полгода зарплату не выплачивают, тут уже не до свободы…
Ждан:
– А зачем ждать по полгода?
– Как – зачем… А что делать?
– Действовать. Раз задержали зарплату – идти к начальству, требовать, устраивать пикеты, забастовки… Да что угодно! Любое действие лучше бездействия, и оно скорей что-то даст. Мы в советское время привыкли сидеть на жопе, выполнять на работе какой-то минимум, получать за это подачку от государства… Не платят зарплату – надо увольняться, искать что-то другое…
– А что тут найдешь, когда кругом безработица?
– А вы искали, пытались? Варианты есть всегда…
Мужик снимает шапку. Проводит рукой по прилипшим ко лбу волосам.
– Еще есть вопросы? – спрашиваю я. – Если нет, то желающие вступить в Партию саморазвития личности могут сделать это прямо сейчас. Нужен паспорт и вступительный взнос – он же годовой. Минимум – десять рублей, максимум – не ограничен.
Большая часть людей тянется к выходу. К столу подходят человек двадцать. Выстраиваются в очередь. Я записываю паспортные данные, забираю деньги, вписываю в бланк партбилета имя и фамилию. Они расписываются в ведомости. Среди пенсионеров и унылых пролетариев – две юные девушки.
Снаружи гостиница – обычная пятиэтажка-хрущоба. Сумрачный холл. Ждан и я – за столиком. Бар с разноцветными бутылками и светящейся рекламой импортного пива. А рядом – протертые советские диваны, стены с осыпавшейся штукатуркой, драная ковровая дорожка на полу.
У стойки бара – две проститутки. Потягивают через соломинки разноцветные коктейли. Когда мы вошли и сели, обе повернулись, оглядели нас.
На другой стороне стойки – стриженные налысо парни бандитского вида. Пьют водку.
Официантка приносит нам бутылку водки, два винегрета и нарезанный хлеб.
– Спасибо, – говорит Ждан. – А у вас отопление вообще не отключают?
– Нет, не помню, чтоб такое было.
– А вы здесь давно работаете?
– Полгода.
Официантка уходит.
Ждан разливает водку.
– Ну, за успех поездки!
Чокаемся, выпиваем.
Ждан:
– Знаешь, по-моему, все неплохо сегодня прошло. Вообще, для меня главная публика – не те, кто потом подходят, что-то говорят, поносят или восхищаются. Нет, обычный, средний человек – он скромный. Он, как правило, не подойдет. Он послушает и поедет домой. Но потом, может быть, сделает правильный выбор.
Смотрю по сторонам. Кроме нас, бандитов и проституток, в холле никого.
– Нам на сегодня не важны цифры. Не важно, сколько людей после встречи вступило в партию…
Бандиты смотрят на нас. Один что-то говорит другому. Другой подмигивает проституткам.
Ждан:
– А пойдем, наверно, ко мне в номер. Неуютно здесь как-то…
Стою у окна. На сопке светятся огни телевышки, окна в домах у ее подножья.
– Знаете, а я вот почти год прожил в Москве, а так ни хера и не понял…
– Чего ты не понял?
– Что такое Москва, что такое московская жизнь…
– А минскую жизнь ты понимал?
– Понимал. Сначала было выживание… В условиях дикого капитализма и неспособности властей. Потом – приспосабливание к диктатуре, возврат в «совок». А в Москве…
Ждан берет бутылку водки, наливает в стаканы.
– А я тебе скажу, Андрюша, что в Москве. Нет какой-то там «московской», «столичной» жизни. Все это – туфта, мифология. Мы с тобой приезжаем в Москву, и мы в ней живем такой жизнью, какою хотим. Потому что Москва – город, который нам это позволяет. В нем можно жить как хочешь. Но это понимают немногие. И те, кто понимают – мы им не нужны. Мы им, Андрюша, на хер не нужны. У них свое кино, они в нем вполне себе крутые. А вот остальным, большинству, – им мы имеем что сказать…
* * *
«Прессуха». Собралось человек тридцать журналистов: из газет «второго эшелона» плюс первая кнопка радио. Ни одной телекамеры. Ждан выглядит уставшим: только утром вернулся из «секретной» заграничной поездки. Я не знаю о ней никаких подробностей.
Вступительное слово. Получение регистрации в качестве общественно-политического объединения. Планы участвовать в думских выборах через год. Ждан говорит хорошо, энергично.
Начинаются вопросы.
Мелкий, сморщенный, лысый мужик в первом ряду:
– Михаил Туманов, газета «Вестник Бутырского района»… Уважаемый товарищ Жданович, скажите, пожалуйста, возможна ли на сегодня в России пролетарская революция?
– Нет, невозможна.
– Почему?..
– Потому что мы живем в совершенно других социально-экономических условиях. И если мы будем мыслить категориями начала века, то так и будем топтаться на месте, а не двигаться дальше.
Мужик открывает рот. Показывает гнилые зубы. Я говорю:
– Спасибо. Следующий вопрос.
– Елизавета Погребинская, первая программа радио. Сергей Александрович, а не кажется ли вам, что у вас, как и у большинства, с позволения сказать, вы поймите, я никого не хочу обидеть… маргинальных партий, слишком много слов и слишком мало дела…
– В политике все просто. Партия власти действует, все остальные говорят. Когда кто-то из них приходит к власти, наступает их время действовать…
Дверь конференц-зала открывается. Иван из «Коммерсанта» и Наташа из «Независимой». Вчера я долго по телефону уламывал их прийти. Они, как и положено по статусу изданий, «ничего не обещали».
