Но на красивом лице Лады, он читал совершенно обратное — измена произошла. Выражения ее лица было вполне достаточно, даже если бы женщина не произнесла более ни слова. Илье Ростовскому одновременно было и жаль Ладу. Ему в самом деле хотелось погладить ее по бестолковой голове, но вот сил, чтобы приподнять руку, не хватало.
А может статься, она выбрала верную тактику? Пускай идет в отказ, ни в чем не признается, и он сделает вид, что поверил ее объяснению. И они заживут, как раньше, хорошо и спокойно.
Нужно помочь девушке.
— Чего нет? — спросил Ростовский. И, к собственному удивлению, разобрал в голосе надежду.
— Тебе верно сказали, я танцевала ламбаду! — произнесла Лада почти с вызовом.
Оправдания не получилось. Жаль. Ведь он давал ей шанс.
Рука невольно поднялась для удара.
— Ах ты!
Лада не стала закрываться, лишь прикрыла глаза.
— Долго я буду ждать? — произнесла Лада, не размыкая век. — Я готова выдержать любое наказание. Если ты хочешь разрубить меня на куски и сложить в корзину, я не возражаю, — сказала она все тем же ровным голосом, и уже с надрывом, не скрывая подступивших к горлу слез, продолжала: — Только не прогоняй меня, слышишь!
— Что же ты наделала, дурочка! — сокрушенно вздохнул Ростовский, бессильно опустив руку и одновременно понимая, что никогда не сможет ударить Ладу. — Мне казалось, что ты меня любишь.
Лада открыла глаза. Перед ней стоял все тот же ее Илья. Правда, какой-то почерневший, что ли, словно его придавило невероятное и тяжелое горе. Даже в росте как будто усох.
— Прости меня, — расплакалась Лада. — Я очень виновата перед тобой. Во всем! Но я тоже не могла поступить по-другому, потому что очень тебя люблю. Если бы я этого не сделала, то они бы тебя просто убили! Ты даже не представляешь, какие это страшные люди!
— Как давно это продолжается? — бесцветным голосом спросил Ростовский.
— Почти год.
— Хм… Не знал, что ты такая. Что ты такой отменный конспиратор.
Ростовский подошел к холодильнику, достал бутылку водки и откупорил. После чего, приложившись к горлышку, отпил почти треть. Лада никогда не видела Илью таким — он был растерян, подавлен. Плюхнувшись на диван, Ростовский расслабил узел галстука, словно ему стало трудно дышать. Сейчас он напоминал огромную хищную рыбу, выброшенную на берег из привычной тихой глубины. Даже дышал он так же тяжело и прерывисто, как если бы ему не хватало воздуха.
В ногах стояла бутылка водки. Взяв ее за горлышко, он поднес бутылку ко рту. Но пить не стал — зло швырнул в противоположную стену. Бутылка раскололась, сбив зеркало, которое упало на пол и со звоном разлетелось на крупные колючие осколки.
Это уже к беде. Хотя чего еще может быть хуже!
Подняв один из осколков, Илья Ростовский зачем-то покрутил его в руках, провел большим пальцем по краю, проверяя на остроту, после чего посмотрелся в него. Ухмыльнувшись, небрежно отшвырнул в сторону.
Вновь обиженно звякнуло разбитое стекло.
— Ну почему же ты молчишь?! — закричала Лада. — Ну скажи что-нибудь!
Усмехнувшись, Ростовский оттолкнул от себя осколок разбитой бутылки и произнес:
— Вокруг слишком много битого стекла. Ты знаешь, к чему я это говорю?
— Нет, — ответила Лада, притихнув.
На пьяного Ростовский не походил, тогда что же с ним случилось?
— Просто мне хочется понять, почему же так получается все не по-человечески! Ну что же ты стоишь? Подойди ко мне!
Лада продолжала стоять, не решаясь шагнуть к нему. Ее взгляд остановился на огромном мокром пятне у стены — именно здесь пролилась разбитая бутылка водки. Дубовый паркет охотно впитал предложенное угощение. Сделав наконец два робких шага, Лада остановилась, не решаясь приблизиться вплотную. Дальше, будто бы барьер, высоко поднятые колени Ростовского. Не преодолеть!
Илье достаточно было всего лишь протянуть руку, чтобы дотянуться до Лады, но он не спешил.
Еще совсем недавно она любила сидеть на его коленях. В такие минуты ей казалось, что для нее не существовало большего блаженства. Доигралась! Пальцы Ильи слегка дрогнули, а потом ладонь, будто бы нехотя, оторвалась от подлокотника и остановилась на бедре Лады. Прикосновение получилось осторожным, робким и, может быть, поэтому выглядело очень нежным. Лада почувствовала, как по всему ее телу пробежал ток желания. Даже сейчас, вдруг сделавшись необыкновенно далеким, Илья продолжал ее волновать, как и прежде.
Что же тут поделаешь с этой женской сущностью!
Пальцы Ильи, словно беспомощные слепцы, отыскали узкую женскую ладонь и несильно потянули к себе. Лада опустилась на колени к Ростовскому и длинными тонкими руками обвила его шею.
Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь обществом друг друга.
— Ты простил меня? — не без усилия задала главный вопрос Лада, вытирая слезы.
— Я не могу тебя не простить, — честно отвечал Ростовский, — потому что я люблю тебя.
— Они сказали, что если я не пойду с ними, то они убьют тебя, — отвернулась Лада, стараясь сдержать слезы.
— Я тебе верю… Не будем больше об этом.
— Просто я хочу тебе сказать, — вытирала Лада кулаком проступившие слезы, — что я ни за что не пошла бы с ними. Я боялась за тебя.
— Кто это, Резван? — спросил Илья.
— Да, — уныло кивнула Лада.
— Поня-а-атно, — разочарованно протянул Ростовский. — Он нарушил свое слово. На его месте я бы так не поступал.
— Что ты собираешь делать? — встревоженно спросила жена. — Я очень боюсь за тебя.
Илья улыбнулся:
— Тебя не должно это тревожить. Ничего не бойся. Я тебя никому не отдам, — твердо пообещал он.
— Я очень боюсь, что у нас с тобой не будет так, как прежде.
Ростовский нахмурился:
— Ничего, малышка, мы постараемся. У нас получится, вот увидишь.
— Я тебе верю. Ты особенный. — Лада пожала плечами: — Иногда мне кажется, что ты прилетел с какой-то другой планеты.
— Так оно и есть, — сдержанно согласился Ростовский, нахмурившись. — Там, где я провел детство, это действительно была совершенно другая планета.
— Расскажи.
— Я тебе никогда не говорил об этом. Мои родители были геологами, и бо?льшую часть своего детства я провел в Непале.
— А родители твои живы? — спросила девушка. — Ты мне никогда о них не рассказывал.
На своей шее, около уха она вновь почувствовала дыхание Ростовского, и на душе сделалось тревожно и легко одновременно.
— Увы, они погибли в одной из экспедиций. Их завалило камнепадом, — не без горечи сообщил Ростовский. — Откапывали их три дня. Перевезти в Россию их было невозможно, а потому их похоронили по непальским обычаям. Я присутствовал на их похоронах. Их отнесли в горы, и грифы их склевали. На все это ушло всего лишь полчаса. Грифы проглатывали даже кости.
