— Это правда, что ты нас ограбил? — поставила она вопрос несколько иначе.
Девушка продолжала таращить на него свои наивные глазищи. Она спрашивала с упрямством малолетнего ребенка, желающего во что бы то ни стало получить ответ на интересующий его вопрос.
Мулла поежился под ее пристальным взглядом и откровенно ответил:
— Да… Правда.
Реакция девушки была совершенно неожиданной.
— Как интересно! Раньше я никогда не видела настоящих воров, — удивленно выкрикнула она.
И Заки, глядя в восторженные глаза девушки, почувствовал себя совсем пропащим.
— Что же тут интересного? — Мулла нахмурился. Теперь он понимал, что ее зеленые глаза — это трясина, куда он шагнул по недоразумению и теперь увяз окончательно. — Так сложилась моя судьба… Я ведь из беспризорников.
— Ольга, кто там? — раздался из глубины квартиры мужской голос.
Такой командный бас чаще всего принадлежит большим начальникам.
— Это мой институтский товарищ, папа! — солгало ангельское создание с зелеными глазами. — Он пришел узнать расписание занятий на завтра.
— Так пригласи его в дом, пусть войдет! Что же ты человека у порога держишь?
Мулла вдруг с ужасом подумал о том, что никак не сможет сойти за студента. Вот будет номер, если он встретит в этой квартире одного из кумов колонии, где проходил воровскую стажировку.
— Я пойду, — сказал он, понизив голос. — Мне бы хотелось… с вами встретиться, — нашел он наконец нужные слова и вновь окунулся в омут ее глаз.
— Хорошо. Давай завтра встретимся около университета на Моховой. В четыре часа у меня как раз заканчиваются занятия…
Его отношения с Ольгой развивались бурно. Может быть, это происходило оттого, что в ее натуре присутствовала авантюрная жилка, которую Мулла распознал уже при первой встрече. Узнав Ольгу поближе, он понял, что, родись она в другой семье, из нее, возможно, получилась бы хорошая воровская подруга.
Заки и раньше был щедрым и не знал удержу в застолье, а с появлением Ольги и вовсе перестал вести счет деньгам. Весь свой воровской заработок он тратил на новую подругу. Заки удивлял Ольгу дорогими ресторанами и невиданными яствами, заказывал в цветочных магазинах охапки цветов. Не раз он удивлял прохожих зрелищем, когда следом за молодой парой шла целая дюжина пацанов с цветами в руках. Мулла будто бы сам увидел себя с новой стороны: он был способен на поступки, которых никак не ожидал от себя, — к примеру, часами простаивал около университета до тех пор, пока наконец не появлялась его возлюбленная.
Удивительным в их отношениях было то, что они никогда не говорили об основном занятии Заки. Мулле казалось, что Ольга принимает его таким, каков он есть.
Однажды в постели она пожаловалась ему, что у нее старые часы. Правда, отец обещал подарить ей на день рождения новые.
Заки улыбнулся:
— Зачем же ждать несколько месяцев! Часы можно получить прямо сейчас!
— Так сейчас же вечер, магазины закрыты, — смеясь, заметила Ольга.
— Тебя это не должно волновать. Одевайся, пойдем прогуляемся! — загадочно улыбнулся Заки.
Молодые люди оделись и вышли на улицу. Теплый июльский вечер уже превратился в темную безлунную ночь. Редкие фонари освещали пустынный переулок. Они пошли к бульвару.
— Обожди меня здесь, — шепнул вор Ольге на ухо, усадив ее на скамейку.
Ждать ей пришлось недолго: уже через несколько минут он вернулся, держа в руке золотые часики.
— Тебе нравятся эти часы? — радостно спросил Заки.
— Золотые… Господи! Где ты взял эту прелесть?
— Тебя не должно это волновать. Надевай! — торжественно объявил он.
— Но они же ворованные! — воспротивилась Ольга.
— А тебе-то какая разница? Дареному коню в зубы не смотрят.
— Я их не надену! — упрямо заявила девушка.
— Вижу, что не понравились… — с неожиданным смирением согласился Заки. — Знаешь, мне тоже показалось, что они грубовато сработаны, вот и стрелки толстоваты. А потом, тут сбоку есть небольшая царапинка… Вот здесь. Видишь? Ты права, их надо выбросить. — И он швырнул часы в кусты, как если бы это был всего лишь камень.
— Что же ты делаешь?! — воскликнула Ольга.
— Не расстраивайся, я тебе принесу еще лучше! — уверенно пообещал вор. — Сиди и никуда не уходи! — И, не обращая внимания на протесты Ольги, вновь ушел в ночь.
Заки вернулся через полчаса — на сей раз он сжимал в руках по паре золотых часов.
— Выбирай! Если тебе и эти не понравятся, тогда я не знаю, что тебе еще предложить.
— Мне не надо от тебя никаких часов, — строго объявила Ольга. — И вообще, мне от тебя ничего не надо!
— Ах, вот как?! — вспылил Заки и с силой швырнул часы в сторону. — А знаешь ли ты, что в «Яре» и в «Славянском базаре» мы с тобой пировали тоже на ворованные деньги, ведь я вор, или ты забыла?! Мне казалось, что ты меня принимаешь таким, каков я есть, — или ты думаешь обратить меня в свою веру? Так выслушай меня, я не смогу быть таким, как ты! — все более горячился Мулла. — Я не только из другого теста, я еще и из другого мира. Что ты можешь знать о той жизни, о том, как я прожил свои двадцать лет? В этом мире девочки в четырнадцать лет становятся проститутками, а парни в пятнадцать — рецидивистами. Ты и тебе подобные привыкли сытно жрать и сладко спать. Уходи от меня, я не хочу тебя видеть!
Заки был готов к тому, что Ольга встанет и уйдет прочь. Сначала густая ночь размоет очертания ее фигурки, и белое платье будет виднеться в конце бульвара светлым пятном, а потом исчезнет и оно. Он знал, что первое время ему будет недоставать ее ласковых рук и жарких поцелуев, он высохнет от одиночества и тоски, во избавление от душевных мук станет пить и будет идти на неоправданный риск и как следствие — неминуемо окажется за решеткой, откуда вышел только прошлым летом. Ему будет недоставать ее белого, словно выточенного из итальянского мрамора, шелковистого тела.
За полгода их встреч Заки успел узнать Ольгу поближе и теперь понимал, что она далеко не та наивная девочка, какой показалась ему в их первую встречу. В искусстве любви она не уступала опытным проституткам с Тверской, вот только отдаваться предпочитала не в сырых подвалах, а на мягкой надушенной перине.
Ольга действительно была из другого и почти враждебного мира — непонятного, сытого и злого. И вела она себя с Заки как избалованная помещица с управляющим родового имения — могла накричать в сердцах, а то и выставить за дверь. Он был для нее диковинной игрушкой, которую можно показать любопытным подружкам, или комнатной собачкой, которую в зависимости от настроения можно отшлепать поводком или взять с собой в постель.
Теперь Заки понимал, что Ольга всего лишь снисходила к нему. Нечто подобное делали, наверное, императрицы Рима, когда, пренебрегая знатными поклонниками, отдавались караульным солдатам или кучерам в тупичках конюшен на куче слежавшегося навоза. Мимолетные романы с людьми из низших сословий всегда вносили в жизнь великосветских барышень элемент экзотики и пикантности. В какой-то степени это выглядело даже некоторым самопожертвованием.
