— Улыбок не вижу на рожах, бродяги! — бодро начал Беспалый. — Глядя на вас, люди могут подумать, что вы рога замочили. А ведь здесь просто санаторий, воздух ядреный и бабы нецелованные. Я вам даже завидую, бродяги. И накормят вас, и напоят, и постерегут, чтобы вы в тундре по дурости своей не окочурились. Не жизнь, а лафа! Так откуда в вас эта злость, бродяги? Не любите вы друг друга. Ай-яй-яй, разве это по-христиански? Что Иисус говаривал?.. Возлюби ближнего своего, яко самого себя. А моя похоронная команда за день десяток трупов на кладбище относит. Что вы в распятие впали? Может, корм не в коня?
Полковник обвел вопросительным взором длинный ряд зэков, но бродяги молчали.
— Вижу, что говорунов среди вас не осталось. Кто умел говорить, сейчас находится на аудиенции у господа бога. Ладно, если вы молчите, тогда буду говорить я. А расклад таков: рано вы успокоились, граждане заключенные! Мне тут не нужен беспредел, а потому я продолжаю свой эксперимент.
— Ты нас уже укатал своими шутками, Тимоша!
— Кто это говорит? — повернулся Беспалый на голос. — А, это же мой старый друг Мулла! А ты нынче опять в авторитете? Все-таки чувствуется в тебе крепкая закалка. И знаешь, Заки, я даже порой горжусь, что мы были с тобой корешами. Если бы из тебя не получился отменный вор, то вышел бы очень даже приличный барин. Мне даже нетрудно представить, как бы ты из зэков веревки вил.
— Что же ты в этот раз придумал, Тимоша? — хмуро поинтересовался Мулла.
— О! Идея проста, как и все гениальное. Ты же знаешь, как я вас с Шельмой люблю. А что говорит пословица? Кого люблю, того и бью! Вас двоих с двумя десятками самых горластых зэков я отправлю через все сучьи пересылки до Воркуты, и если ты останешься в живых, тогда я поверю, что тебя бережет Аллах. Больше того, я сделаю себе обрезание и перейду в мусульманскую веру. Но коли ты превратишься в жмурика — извини, сохраню верность кресту.
— А что будет с остальными?
— Лучше бы ты этого не спрашивал, Заки, — вполне искренне посочувствовал Беспалый. — Сначала я им урежу хозяйскую пайку. Это называется приучать голодом. Помнишь того цыгана, который хотел научить коня не есть? Вот уже совсем было приучил его, а жеребец возьми да сдохни! Но мне думается, что мои питомцы будут более покладистыми. Сначала они будут отнимать друг у друга пайку, позабыв об одной из главных заповедей — не зарься на чужую пайку. А потом будут резать доходяг и жрать их, и лишь затем наступит их собственная очередь.
Мулла усмехнулся. Коварный Беспалый смотрел в корень: он хотел не просто наказать урок, заперев их в четырех стенах, — он задумал разрушить заповедные устои, создававшиеся ворами на протяжении многих поколений, на которых держалась воровская правда. Это был очень сильный и опасный противник, прекрасно разбиравшийся во всех тонкостях воровского бытия, — недаром же он сам долгие годы носил звание матерого уркагана.
— Ты все верно рассчитал, Тимоша…
— Ты меня одобряешь, Мулла? Я всегда знал, что в твоем лице я найду союзника, потому что в моем спектакле тебе отводится главная роль. Ты привык быть лидером, им останешься и на этот раз. Первым почетно даже жариться на сковородке. — Полковник Беспалый улыбнулся углом рта, и зэки увидели у барина золотую воровскую фиксу. — Ты меня лучше спроси, что будет с остальными дальше?
— И что же будет, Тимоша?
— Им я приготовил настоящий ад, Мулла, — со вздохом сказал Беспалый. — После того как они сожрут своих вождей, я загоню их в промзону и налажу выпуск шкафов и стульев. Но это еще не все. Перед окончанием срока я отправлю запомоенных воров в другие лагеря, где с них не только снимут корону, но и поженят на скромной девушке Параше. Тебе нравится моя идея, Мулла? Ты не находишь, что она просто гениальна?
Блатные уныло молчали, настоящее виделось им всего лишь прихожей в царство теней. Что же тогда в таком случае следует ожидать завтра?
— Если бы я знал, Тимоша, в кого ты переродишься, я бы тебя еще тогда придушил, в первый день нашей встречи.
— Я тоже часто вспоминаю тот день, Мулла. Почему-то с тоской вспоминаю. Если тебе интересно, я могу признаться, что сумел отыскать своего крестника. Да, да, того самого, что когда-то подкинул мне кошелек! Я был уже кумом в колонии, а он обычный зэк, да еще и опущенный по твоему приказу на Таганке. Ты можешь представить, какую жизнь я для него устроил! И когда ему осточертело быть для каждого зэка помойным ведром, он бросился в бега. Именно этого я и добивался. Пять собак, пущенных ему вдогонку, разорвали его на части, как свора голодных волков. Я стоял рядом и наблюдал. Это было незабываемое зрелище, Мулла! А теперь хватит базара! — Беспалый мгновенно переродился — он вновь был человеком системы, таким же уродливым, как обрывок колючей проволоки. — Эй, вертухаи, разгоняй насекомых по щелям! Терпеть не могу комариного писка.
Тимофей Беспалый, заложив руки за спину, стал с интересом наблюдать за процедурой запихивания зэков в бараки, а когда затолкали последнего — неторопливо побрел к себе в кабинет.
Глава 15 НОВОЕ ИСПЫТАНИЕ
Поезд дернуло, потом медленно поволокло вперед, состав постепенно стал набирать скорость. В вагоне сквозило, и за каких-нибудь пятнадцать минут выдуло все тепло, что зэки надышали за полдня. Солдаты неторопливо, словно барышни по парку, прохаживались вдоль отсеков, огороженных с трех сторон крепкими решетками. Служба для них давно уже сделалась привычной, и по их сытым физиономиям чувствовалось, что она не была им в тягость. За два года они успели повидать столько уголовничков, что все зэки казались им на одно лицо. Новый контингент не вызывал у них ни малейшего профессионального любопытства. Такими же безразличными взглядами посматривают работники зоопарка на зверей, вконец устав от зоологической экзотики.
— Мулла, куда нас везут? — спросил вор по кличке Гнида.
Как правило, зэк, имеющий неприглядное погоняло, не поднимается выше полов, но Гнида был парень с характером и сумел сделаться вором. Своим примером он доказал, что если господь обделил тебя заступничеством, а нелепый случай наградил нелестной обзываловкой, то все-таки можно подняться над судьбой, если ты сам не гниль, а характер твой под стать кованому железу.
— А хрен его знает! — безучастно отозвался Мулла. В голосе его прозвучало равнодушие. — Тебя не меньше меня по России мотало, да и места ты эти знаешь.
За зарешеченным окном виднелась североуральская чахлая тайга, переходящая в тундру.
— Понимаешь, Мулла, я тут подумал…
— Ну?
— Похоже, что твой крестник нас на Красногорскую пересылку отправил.
Это предположение внушало тревогу. Среди блатных эти места пользовались дурной репутацией. Не из-за гнуса и болот, а оттого, что пересылку давно обжили ссученные. Они подвизались там в качестве «придурков»: позанимали места хлеборезов, каптеров и даже охранников. Администрация пересылки частенько использовала их в своих целях, и они, польстившись на обещанный хлеб с маслом, выполняли роль жандармов: усмиряли воровские бунты и заталкивали воров в БУРы за неповиновение.
