— Нужно отправить!
— Согласен!
— Согласен!
— Пусть Камчатка нас рассудит.
— Воры там с понятием, мужика просто так в обиду не отдадут.
— Чешуя, достань бумагу! — распорядился Лука. Он с удовольствием отметил, что сокамерники вновь подчинились его воле. — Пиши! — Чешуя вырвал из блокнота лист и выжидательно посмотрел на Луку. — «Камчатка! Обращаются к вам жильцы хаты триста восемьдесят пять как к высшей власти в нашем каземате. Очень надеемся, что вы поймете нас и рассудите по совести. А дело вот в чем… В нашу хату подсадили петуха. Свою масть он скрыл. Гребень сел за наш стол, жрал из нашего общака, а потом пришла малява от вас, и мы узнали, что он опущенный. Камчатка, только в ваших силах смыть с нас пятно позора». А теперь, братва, ставьте свои подписи!
Первым расписался Чешуя: угловатая размашистая закорючка залезла на последнюю строчку и криво уперлась в край листка бумаги. Затем расписался Рваный, а уж потом оставили свои клички на листке бумаги и остальные мужики.
Последним расписался Лука. И когда была поставлена последняя буква, он аккуратно свернул маляву и протянул ее Василу.
— Поставь на «дорогу». Скажи, что для Камчатки.
Маляву закрепили на «дороге», а потом потянули за крепкую шелковую нить, и письмецо отправилось в обратный путь.
— Братва, это посланьице для Камчатки! Ждем ответа, как матушкиной посылки!
— Не беспокойся, браток, доставим к месту, — заверил Чешую сильный звонкий голос из соседней хаты.
— Ждем, бродяги… А ты, сучара, молись богу, — зло бросил Лука в угол, где утирал разбитое лицо Керосин. — Если что… так собственноручно придушу!
Ответная малява вернулась через два с половиной часа. Увлекаемая «дорогой» — крепкой шелковой нитью — она уверенно вторглась в пределы зарешеченного оконного проема и застыла в середине решетки. Небольшой листок был воплощением воли Камчатки — высшего суда тюрьмы.
Васил осторожно снял маляву с дороги, как если бы это была редкая рыба, угодившая на крючок, и, едва скрывая волнение, развернул письмо.
— Читай! — коротко распорядился Лука.
— «Братва! Привет вам от Камчатки. Хотим сказать, что долго думали над вашей бедой и очень высоко оценили вашу искренность. Поступок ваш вызывает уважение, не каждый из мужиков способен на откровение. А потому нам вас жаль, чисто по-людски. Но исходить мы должны из тех правил, которые знает мать-тюрьма. — Чешуя оторвал взгляд от письма и посмотрел на мужиков, которые с открытыми ртами взирали на читавшего. — Среди вас имеются бродяги, за плечами которых не одна ходка, а потому они должны согласиться с нами, что каждый, кто пил с гребнем из одной посуды и сидел с ним за одним столом, считается запомоенным. Выходит, запомоенной должна быть вся ваша хата, — понизил голос Чешуя почти до шепота. — Мы вправе пустить маляву по СИЗО, что триста восемьдесят пятая хата запомоена целиком, но мы ценим вашу честность и воздерживаемся от такого решения. Мы не станем определять вашу судьбу. А потом, среди нас нет законного, что посмел бы взвалить на себя такой груз. Советуем вам отписать маляву в колонию к Ореху, который там за смотрящего. Как он решит, так тому и быть! А петуха, что запомоил всю хату, нужно наказать крепко, так, чтобы это было хорошим уроком для прочих недоумков. Бог вам навстречу. Сидельцы Камчатки». Все, братва, что делать-то будем? Лука?
— Что делать, спрашиваешь? У нас ничего не остается, как отписать про все это Ореху на зону.
— Лука, ты многих авторитетных знаешь, с Орехом не приходилось встречаться?
— Приходилось, — протянул Лука в задумчивости.
* * *
Одно время Лука работал на авторынке с бригадой «кидал», которым покровительствовал новоиспеченный вор в законе Мишка Орешин по кличке Орех. Он был необычайно жаден до грошей, и в его кассу шли приличные отчисления — треть выручки.
Однажды бригада стала роптать, воспротивившись таким немилосердным поборам, но уже на следующий день лидера группы, красивого высокого парня по кличке Блондин, нашли с перерезанным горлом.
Поговаривали, что у Ореха в органах имеются весьма высокие покровители, однако такой упрек никто не осмелился бы бросить ему в лицо.
И все-таки Орех был вором, за которым стояли не только «шестерки» и быки, но и весьма уважаемые люди. Люди, с которыми невозможно было не считаться.
Орех был из тех воров, которые во всем искали свою выгоду. Если он выступал в роли третейского судьи, то непременно брал с каждой стороны огромные комиссионные. Говорили, что его личный счет давно перевалил шестизначную цифру в долларовом эквиваленте.
Второй раз Лука столкнулся с Орехом четыре года назад, когда, оставив воровское ремесло, решил заняться, как ему казалось, более доходным делом — старательством. Он тогда даже и не подозревал, что обширные магаданские земли уже давно были распределены между законными ворами и каждый «дикий» добытчик обязан был после окончания сезона внести внушительную сумму в воровскую кассу. Бывали такие смельчаки, которые отваживались говорить авторитетам: «Нет!» — и неведомыми дорожками пускались через всю Сибирь. Многих из них потом находили с проломленными черепами за тысячи километров от старательских мест.
Орех отвечал за доставку золота на Большую землю, по его каналам проходили килограммы драгоценного металла. Курьерами назначались наиболее доверенные люди сходняка, но даже они не подозревали о длине «золотой» цепи и о конечном пункте маршрута.
В курьеры Лука попал не по собственной воле: в его планы не входило трястись в пассажирском вагоне, ночевать на пыльных полках с чужим золотишком под головой. Лука намеревался отоспаться после длиннющего полярного дня где-нибудь в сосновом бору в Подмосковье, поближе к реке или озеру, чтобы можно было подергать из прозрачной воды золотистых карасиков и помечтать о предстоящей безбедной жизни. А потом, вдоволь насладившись бездельем, поменять намытое золотишко на английские фунты или американские «грины».
Однако его сладостным планам не суждено было осуществиться, хотя вначале все складывалось именно так, как он и предполагал, — ему удалось скрыть часть намытого золота, и поэтому в воровскую кассу он сделал небольшой вклад. А на следующий день он не удержался и по пьянке рассказал об этом шлюхе, которую подцепил в дешевом ресторане на три часа.
Утром к нему заявился Орех в сопровождении трех урок и, достав из кармана колоду карт, заговорил:
— Я слышал, что ты большой игрок в карты. Вот я предлагаю тебе на выбор. Если ты вытаскиваешь пиковую масть, то твою голову найдут в мусорном ящике. Догадываешься почему?
— Догадываюсь, — не стал препираться Лука, полагая, что в противном случае визитеры могут ускорить свое обещание. Всему виной была бутылка виски, которую он в тот раз взял с собой. Она-то и заставила его позабыть об обычной осторожности и способствовала тому, что он развязал язык.
