Первым делом мы попросили Поля сделать посев, выделить культуру и проверить её на чувствительность к пенициллину. Дело в том, что бициллин – это разновидность обычного пенициллина. Только пенициллин надо шесть раз в сутки колоть, а бициллин всего раз, от силы два – он очень долго из мышцы в кровь всасывается. В этом и есть его главное достоинство – колоть меньше, лечение проще. Поль принёс с «микробов» чашки Петри с какой-то мудрёной дефицитной средой, взял у Сива мазок на стекло, а потом посеял культуру. Чашку он, словно градусник, засунул под мышку: гонококк – животное нежное и от малейшего переохлаждения может погибнуть. Потом он побежал на кафедру и положил посев в термостат. Вскоре на агаре выросли колонии гонококков. Тогда Поль их пересеял в другую чашку, а по верху накидал маленькие кружочки бумаги, пропитанные разными антибиотиками. И вот результат – вокруг бумажки с пенициллином самая большая чистая зона. Порядок, ребята, смело колите бициллин, научно доказано, что поможет. Сив, тебе крупно повезло – против твоего доисторического штамма это самый сильный препарат!
Хут притащил виды видавший стеклянный шприц и пару тупых иголок. По белесому налету на стенках и игольным кончикам, загнутым крючками, было видно, что пользовалось этим инструментом уже не одно поколение курсантов. Стерилизатора у нас не было, и инструментарий мы проварили в обычной банке, где заваривали чай. Потом Хут произнёс банальные слова «иголочка тоненькая – как комарик укусит», насосал полный шпиц бициллина, протер Сивову задницу одеколоном (спирт мы уже весь попили) и с размаху всадил туда иглу. Сив дернулся, как в кино, когда убивают. Хут скривил губы и стал со всех сил вгонять бициллин. Поршень шприца застыл на месте, а Сив тихо застонал.
Хут вытащил иглу, насосал в шприц водуха, давил, пока из иглы не брызнула тонкая струйка, и опять вогнал в Сивову ягодицу. Теперь Сив взвыл уже в голос, а поршень ни с места. Хут опять вытащил шприц, опять прокачал иглу и засадил уже в другую ягодицу. Результат тот же. Разгневанный Сив вскочил с кровати и побежал к книжному шкафу, где у него стоял справочник лекарственных препаратов. Садиться на стул он не стал, а просто опустился у стола на колени. Минуты три он озабочено листал справочник, а потом как заорёт: «А еще он на доске почёта висел! Элементарных вещей не знает! Бициллин – это суспензия, он же забивает тонкие иглы! Живодёры, садисты, двоечники!» Потом мы коллективно протирали окровавленную Сивову задницу одеколоном, бормоча извинения и оправдания. И правда – иголки у нас были тонкие, такими бициллин вводить нельзя. На следующий день Женя притащил с Урологии нормальные толстые иглы, а Сива мы стали колоть в положении на боку. Порой «пробки» бывали, но в общем лечение пошло без проблем. А потом остатками бициллина и тем же инструментарием Сив еще Ксюжену пролечил. Та ему еще больше была благодарна, хоть Сив признался, что над её роскошной задницей он поиздевался куда значительней, чем мы над ним.
УДАЧНО «ЗАПИЗДНИЛИСЬ»
Если вспоминать пьянки с залётами, но без последствий – то эта история всё равно особняком стоит. Дело было как раз посередине четвёртого курса – через каких-нибудь пару месяцев после случая со стендом. Мы в тот день сдали зимнюю сессию. Вообще, что опаздывать плохо любой военнослужащий, да и гражданский знает. Но бывают в жизни моменты, когда опаздывать хорошо, даже очень хорошо и крайне полезно для здоровья. Байки о таких опозданиях каждый из нас десятки раз слышал. И я слышал, а вот свидетелем пришлось быть только один раз.
В нашем взводе было два курсанта-белоруса – Слава Тихановский и Андрей Валентюкевич, Тихон и Кевич по-нашему. Связывало их землячество, переросшее в крепкую дружбу. Купили они себе билеты на самолет, в отпуск, в родной Минск, лететь. Места рядышком. Даже жребий кинули, кому у окошка сидеть. Все хорошо, одно только неудобство – рейс из Пулково очень рано утром. Добираться плохо. Или всю ночь в аэропорту надо ждать, или же вставать ночью и тащиться к Финляндскому Вокзалу, а там такси брать. Решили они, что такси лучше – хоть дорого, но комфортно. А ночь на курсе можно веселее провести – с сослуживцами водки выпить, успешно сданную сессию обмыть.
Пришли они к нам в комнату. Принесли с собой 0, 75 литра «Столичной». Мы таким гостям всегда рады. Коля жратвы сделал, а я в «Антимир» сбегал. Короче «антиматерии» для хорошей обмывки у нас оказалось больше, чем достаточно. Решили мы тогда одну бутылочку припрятать – будет чем новый семестр отметить, когда из отпуска вернёмся.
Сели мы, начали мероприятие. А мероприятие как-то очень удачно пошло, что называется «хорошо сидим». Нам с Колей вообще торопиться некуда – у обоих билеты на поезд на завтрашний вечер. Выкушали к полуночи все, что хотели. Усталость брать стала – никто из нас ночь перед последним экзаменом не спал, все за книжками сидели, готовились. Двое суток без сна получается, даже больше. Кевич с Тихоном и говорят: «Мужики, не ложитесь спать, нам через пару часов на стоянку такси надо идти, спать ложиться никакого резона нет. Посидите еще с нами».
Ну ладно, посидим. Только чего же всухую тогда сидеть? Ой, плевать на завтрашнюю головную боль – достаем припрятанный пузырь. За час мы и этот флакон выкушали. Тут усталость вкупе с алкоголем нас совсем доконали. Я уже за столом засыпать начал, да и Коля чуть со стула не падает, носом клюет. Мы извинились перед мужиками, сил нет больше сидеть, не выдерживаем, засыпаем. Они попросили нас будильник завести и тоже решили последний часок перед отъездом перекемарить. Для пущего грохоту мы будильник поставили в железную миску, а ее на перевернутый бачок, а бачок в оцинкованный таз (все из нашей столовой). Эта пирамида такой звук издавала, что и мертвые на кафедре анатомии вздрагивали. Притащили ребята к нам свои чемоданы и прямо не раздеваясь на свободные койки поверх одеял попадали: «Пока, мужики, спокойной ночи, встретимся после отпуска».
Утром на курсе переполох – в расположении дежурный по Академии, пара человек из военной прокуратуры, особисты в своей форме с щитами-мечами и КГБ-шники в штатском. Все Кевича и Тихона ищут. А они в нашей комнате спят. Черт его знает, как мы спьяну будильник заводили, будильник нас никогда еще не подводил, а в этот раз не прозвенел. И проспали наши белорусы свой рейс.
Тут вся эта ГБ-шная братия к нам в комнату вваливается, а там не прибрано! Полная банка бычков, стаканы и пустые водочные бутылки на самом видном месте валяются. Какой-то особист достает фотоаппарат со вспышкой и давай весь этот пейзаж фотографировать. Потом отдельно давай фотографировать наш «громкоговоритель», где будильник стоял. Мы думаем – вот трындец, так влипнуть, теперь точно всех нас на отчисление! Вещественные доказательства задокументированы (в этот момент сыщики стали по бутылкам определять, сколько же мы выпили), значит, отпираться глупо.
Затем главный КГБ-шник позвал полковника, дежурного по Академии, да дневального и попросил их быть понятыми. Уставился на Кевича своими лисьими глазами точно как на китайского шпиона и с таким змеиным присвистом спрашивает:
– С-с-спим, з-з-значит, товарищ-щ-щ?
А у Кевича с перепугу рот как у рыбы открывается, а ни одного слова сказать не может. Наконец выдавил нечто:
