Все, решено, я иду домой! Домой! Туда, где нет нафталина, герани на подоконниках и навязчивых подружек-старушек, которые считают, что я должна падать от счастья от того, что меня соизволили погладить.
Пока я деловито собиралась, Ромео бессовестно дрых. Я его разбудила и сообщила, что мы идем домой. Он, естественно, стал ныть, задавать какие-то дурацкие вопросы, но я не дала ему испортить мне настроение.
Мы идем домой! Решили. И точка.
Пес
Тетя Нина наконец-то вышла из дому. Мы притаились у двери. Как только она приоткроет дверь, чтобы войти, мы раз — и на лестничной площадке. А там она за нами точно не угонится.
План простой и потому вполне выполнимый. Нам нужно всего-то быстро и одновременно прыгнуть. Правда, если кто-то из нас промахнется, второго шанса может и не быть. Наверняка, тетя Нина утроит бдительность при проникновении в жилище. Мы с Касей заняли позиции на разных уровнях: я залег снизу, она сидела на телефонной полочке.
Ждать пришлось очень долго. Хуже всего, что пришлось неотрывно торчать у двери — она у тети Нины такая старая, так воняет отсыревшим поролоном и заплесневелой кожей, что мне пришлось спрятать нос под лапу и положиться на слух. Конечно, Кася засекла тетю Нину раньше меня.
— Идет! — сказала она. — Причем не одна.
Я напрягся. Наш план мог провалиться.
— Подруги? — спросил я.
— Н-нет.
Кассандра напряженно вслушивалась и как будто не верила своим ушам.
— Меняем план! — приказал я. — Ты бежишь вверх по лестнице, я вниз. Они растеряются, мы выиграем время!
Кася превратилась в одно большое ухо.
— Ромка, — сказала она, — кажется, это… не надо бежать.
Я чуть не взвыл от злости. У этих кошек сто пятниц на неделе. Опять какие-то душевные борения! Ну уж нет!
— Надо! Ты вверх, я вниз, собираемся возле мусорных баков!
Тетя Нина и ее спутники остановились у двери, в скважине заскрежетал ключ.
— Ромка… — начала Кася.
Я не дал договорить.
— Потом! Все потом! Сейчас бежать!
Дверь рывком приоткрылась и я прыгнул.
Уже в полете я понял, что Кассандра осталась в квартире. Но рассвирепеть не успел — в нос ударил до слез знакомый запах. Вернее, два до слез знакомых запаха.
Уже приземляясь на лестничной площадке, я услышал одновременно:
— Ах!
— Ой!
— Ромка!
И:
— Это хозяева!
Я стремительно развернулся и бросился заниматься самым приятным на свете делом — лизать нос хозяину.
Кошка
Я ехала в машине, вцепившись в Ольку, не до конца веря собственному счастью.
Я чувствовала: Олька понимает, что виновата передо мной. И уже за то, что она это чувствует, я готова ее простить. Все-таки свадьба — дело ответственное, а у людей еще и надолго.
Олька изменилась. Стала такая нежная и тихая. Как будто пушистая. И чувствовалась, что она очень счастлива.
А Роман, наоборот, стал весь из себя такой уверенный и твердый. Как будто именно Ольки ему для полного счастья и не хватало в жизни, чтоб на нее опереться. Ромка от счастья не знал, куда себя засунуть, все норовил из машины выскочить, а я обнимала Олю и наслаждалась покоем.
Дома нас ждал полный кавардак. В нос ударила гремучая смесь запахов, квартиру было совершенно невозможно узнать. Мебель стояла полуразобранная, вещи в чемоданах, которые валяются посреди квартиры.
— Извини, — сказала Олька в ответ на мой немой укор, — мы только приехали и сразу за вами. Даже распаковаться не успели.
Я растрогалась. Олька у меня все-таки хорошая!
Потом мы пару дней наводили в квартире порядок. Я наблюдала за Олей и все не могла понять, почему же она так изменилась? Мне б к ней на ручки забраться, да она все бегает, носится, не подойдешь.
Но вот, наконец, мне удалось подобраться к ней ночью. Я аккуратно легла рядом с ней, положила лапы на живот. Все хорошо. Сердце бьется ровно, ничего не болит. И вдруг, меня как током ударило! Я поняла, что у Ольки в животе кто-то живет. Совсем маленький, крошечный. Боже! У Ольки будет котенок! Но она, похоже об этом еще и не догадывается.
Следующие дни я посвятила здоровью нашего будущего ребенка. Во-первых, правильное питание. Кофе я вывернула. Причем всю банку. Олька похныкала и заварила себе чай.
И я принялась ее воспитывать:
— Нет, Оленька, эту колбасу ты есть не будешь! А я говорю, не будешь! Фу, плюнь, кому говорят!
— Кась, да что с тобой сегодня случилось? Оставь в покое мой бутерброд!
— Это не бутерброд, это отрава! Фу, я сказала! Ромка, это тебе!
Ромка подскочил и с воплем «спасибо!» умолотил бутерброд в одну секунду.
Олька уставилась на меня как на врага народа.
— Слушай, ты, Кассандра, что ты себе позволяешь! А что я, по-твоему, должна есть?!
Я задумалась, а потом мой взгляд упал на миску с фруктами. Я выбила лапой верхнее яблоко. Оно очень удачно прокатилось по столу, но не упало, а остановилось прямо перед Олькиным носом.
— Это?! — изумилась Оля.
— Мр!
Олька покрутила яблоко в руках, потом машинально откусила, не сводя с меня изумленного взгляда.
— Ешь, ешь, — милостиво разрешила я.
Пес
Мы ехали в такси.
Вообще-то я терпеть не могу машины, а уж ехать внутри, особенно когда в этом «нутри» все пропахло бензином, — ну его к кошаку плешивому. Но на сей раз я был вне себя от радости. Лизал хозяину все, до чего мог дотянуться. Хозяин хохотал и уворачивался. Рядом сидела Оля, вцепившись в Касю. И Кася тоже вцепилась в Олю. Казалось, еще чуть-чуть — и они превратятся в единое кошко-человеческое существо.
— Касенька, — бормотала Оля, — ты что, думала, я тебя совсем бросила? Мы же просто в свадебное путешествие ездили. Вас с собой ну никак нельзя было брать! А дома ремонт. Бедная моя кошечка!
И пахла она при этом виновато-виновато.
Хозяин ничего такого не бормотал, только смеялся и уворачивался, но и он немножко попахивал осознанием собственной вины.
Мы с Касей точно знали, что отныне они нас никогда не бросят.
А если придется уехать от нас на время — то обязательно предупредят.
— Ох, — вздохнула Кассандра, — значит, все-таки рожать дома буду. Хорошо.
Я насторожил уши:
— Рожать? Кого?
Кася весело посмотрела на меня.
— Ты что, правда не помнишь? Я же тебе говорила!
