— …вы прямо тургеневская девушка, — донеслись до Иры слова молодого мужчины, который успел обосноваться рядом с ней. — В глазах таинственная дымка, лицо исполнено задумчивости.
Похоже, это была не первая реплика, обращенная к Петровой. «Раз уж не отшила сразу, — подумала она, — надо что-то ответить, а то неудобно получается».
— Читаете Тургенева? — спросила Ира.
— Нет. Но я много и вдумчиво слушаю радио.
Петрова улыбнулась. Попутчик ей попался забавный.
Я невольно улыбнулась. Попутчик попался забавный — рассуждал о современной литературе с видом как минимум Белинского.
— …но авторская редакция романа Иванова перенасыщена труднопроизносимой лексикой.
— Вы читали? — не удержалась я. — В подлиннике?
— В переводе, — парировал он совершенно серьезно. — В переводе Гоблина.
Мы секунду смотрели друг на друга, потом синхронно фыркнули.
— Да нет, — пояснил молодой человек, — я вчера случайно «Школу злословья» посмотрел. А меня Петя зовут.
Я вспомнила, что являюсь неприступной и холодной красавицей, и насупилась.
— …а вас как?
Ирина поняла, что пропустила важный момент: попутчик ей только что представился.
— Ира. То есть Ирина Николаевна.
— Тогда можете называть меня Семеновичем.
Ира прислушалась к невнятному бормотанию диктора, который сообщал о предстоящей остановке.
— Спасибо, Семенович, вы меня развлекли. Но на следующей мне выходить.
— Это судьба! — воскликнул молодой человек. — Я тоже там живу!
— Неужели вы в судьбу не верите, Мариночка?
— …Дмитриевна.
— Я и говорю: неужели вы, Дмитриевна, в судьбу не верите? Я впервые заговорил с незнакомкой в метро…
— Я вообще впервые в метро еду, — пробормотала я. — По крайней мере, за последний год.
— Вот видите? Это явно судьба. Хотите, я вам по руке погадаю?
На всякий пожарный я засунула ладони под мышки.
— Ладно, тогда я по своей погадаю… Ну-ка, ну-ка… Так я и знал! На моей руке написана первая буква вашего имени!
Я повелась, как последняя дура — глянула на его ладонь. На ней лежал проездной на метро с большой красной буквой «М».
Краем глаза Ира следила за действиями Семеновича. На этой станции он был явно впервые в жизни: косился на указатели, тыкался не туда и все время норовил пропустить Ирину вперед.
— А что вы за моей спиной прячетесь? — спросила Петрова, протискиваясь сквозь толпу.
— Я очень вежливый.
— Отложите свою вежливость на потом, когда час пик закончится. А сейчас давайте вперед, будете ледоколом работать.
Семенович послушно пробился вперед. Ира пристроилась за его спиной (неширокой, но крепкой) и снова отключилась.
На выходе из станции мы попали в «бутылочное горлышко», меня стиснули со всех сторон. Впереди шел Петя, и мне пришлось несколько раз уткнуться в него. Он оказался не мускулистым, но и не мягким — жилистым.
— Как вы перемещаетесь в таких условиях? — прокряхтела я.
— Ежедневно, — ответил Петя. — Сейчас полегчает.
На улице, и правда, стало немного попросторнее. Душная толчея сменилась обычной столичной суетой. Я глотнула относительно свежего воздуха — и вдруг в животе заурчало так, что, кажется, даже мой провожатый услышал. По крайней мере, он оглянулся и спросил:
— Чего?
— Есть хочу, — неожиданно для себя призналась я. — С утра ничего не ела. Нет, с вечера.
— Ясно. Пошли в супермаркет.
В магазине Семеныч чувствовал себя поувереннее. Он мигом завладел тележкой и, продолжая выполнять роль ледокола, вывел Иру на оперативный простор. Молодой человек окинул ее фигуру взглядом и предложил:
— Овощи? Творог?
— Колбаса и пицца. А что, мне худеть нужно?
— Наоборот. Я решил, что вы на постоянной диете. Сейчас девушки с ума сходят по диетам, здоровье себе портят…
— Откуда такая осведомленность? Слушаете радио?
— Много и вдумчиво.
— У меня метаболизм такой, — сказала я, укладывая в тележку еще пачку блинчиков, — быстро толстею, быстро худею.
«Чего это я разоткровенничалась?» — подумала я, но решила не брать в голову. Слишком хотелось есть. И вообще, что еще плохого может со мной случиться?
— А сейчас худеете или толстеете?
— Пока худею. Дойду домой — сразу толстеть начну. Так что запомните меня такой.
«Эй! — спросила я себя. — Ты чего? Кокетничать с ним вздумала?»
— Нет уж, — сказала Ира, — расплачусь я сама. Вы будете пакеты нести.
— Ну хотя бы за вино, — жалобно попросил Семеныч.
Петрова извлекла из тележки бутылку и отдала провожатому.
— И остальные свои продукты тоже подоставайте. Я, честно говоря, не следила, что вы тут нагрузили.
Молодой человек замялся.
— Вообще-то… я думал мы их вместе съедим… романтический ужин.
Петрова очнулась и уставилась на Семеныча.
— То есть я похожа на девицу, которая приглашает к себе домой на ужин случайных знакомых?
Ледяной тон ей удался. «Марина бы не смогла лучше», — гордо подумала Ира.
— Нет, не похожа. Но я надеялся на чудо.
Петя изучил содержимое тележки и заключил:
— С вашего позволения, Марина, я овощей все-таки куплю. Я неплохо готовлю греческий салат. Вот увидите.
Инстинкт самосохранения пробился даже сквозь зверский голод. Я ничего не ответила, но взгляд постаралась сделать покрасноречивее.
— Понятно, — вздохнул Петя. — Ладно, пошли в кассу.
Пока очередь медленно двигалась мимо хмурой кассирши, мы молчали. Не знаю, о чем грустил Петя, а я чутко, как сапер к часовой мине, прислушивалась к желудку.
Уже на выходе он упрямо мотнул головой и сказал:
— Но до подъезда я вас все-таки доведу.
Я оценила размер мешков с провизией и вынуждена была согласиться. Говорила же мне мама: нельзя ходить в гастроном натощак!
Ира вдруг поняла, что идет по родной улице нога за ногу, взяв Семеныча под руку. И это совсем не взволновало ее, потому что получалось не интимно, а по-домашнему. Или даже по-семейному. Ее спутник непрерывно вещал о чем-то. Кажется, о глобальном потеплении.
— …сами не знают, чего будет. Может, потепление, может, похолодание. И озоновые дыры тут, оказывается, ни при чем.
