- Придумаю по дороге. А этот что?
Он кивком указал на Мирона.
- Говорит, студент, с Наташей занимался.
- Студент, говоришь? - нехорошо усмехнулся Петрович, и
от этой усмешки Мирону стало не по себе, словно он был в чем-то виноват.
- Я действительно студент, - заговорил он торопливо,
будто оправдываясь. - Я и знать не знал, что там такое происходит. Мне сказали,
надо позаниматься с девочкой, вроде репетиторства, денег подзаработать. Я
ничего не знал, честное слово.
- И кто же тебя, голубок, туда отправил? - так же
насмешливо осведомился милиционер.
- Отец.
- А кто отец?
- Полковник Уциев из штаба Прикарпатского военного
округа.
- Понятно, - протянул Петрович. - Серьезные дела. Так
что там с девочкой-то?
- Ее держат в комнате на третьем этаже. Комната
прослушивается, а может быть, и просматривается. Пожалуйста, заберите ее оттуда
побыстрее, она же совсем одна, она не понимает, что происходит, и наверное, с
ума сходит от страха.
- Ладно, Петрович, - махнул рукой тот мужчина, который
привел Мирона в самолет, - езжай, в самом деле. А мы тут потолкуем с сыном
полковника Уциева из штаба округа.
Ташков не спал уже третью ночь и периодически чувствовал,
что мозг отключается, переставая соображать. Надежный мужик Петр Петрович
сделал уже восемь ездок в усадьбу, изображая тупого продажного мента, который
за большие деньги согласился вывозить обитателей мелкими партиями. Доставленных
на аэродром людей тут же отправляли самолетом в Черновцы, это было ближе, чем
везти их во Львов или Ужгород, и к приезду микроавтобуса с очередной партией
охранников маленький "кукурузник" успевал вернуться, чтобы забрать
следующих. Пока все шло так, как было запланировано: тихо, спокойно, без крови
и выстрелов. Все, кроме одного: почемуто до сих пор не вывезли Наташу. Что с
ней? Неужели Василий рискнул и решил не оставлять ее в живых? Тогда, значит,
все было напрасно.
Александр сидел в салоне борта 5017 и в ожидании следующего
приезда микроавтобуса допрашивал Асланбека Уциева. Парень ему в общем-то
нравился, не похоже было, что он из этой банды. Но, с другой стороны, он сын
полковника Уциева, а, по данным украинских оперативников, этот Уциев поддерживает
активные связи с чеченскими сепаратистами. Правда, ни в чем конкретном он пока
не замечен, но все-таки...
- Какую роль твой отец играет в этом деле?
- Не знаю точно, но он специально приезжал предупредить
меня, что я должен беспрекословно слушаться Василия.
- Почему он это сказал? Ты дал повод?
- Они заметили, что я жалею Наташу.
- А ты ее действительно жалел?
- Да. Она замечательная. Мы с ней сделали все, чтобы
дать вам знать. Вы поняли?
- Конечно. Вы молодцы.
- Александр Николаевич...
- Да?
- Я боюсь за нее. Почему Василий ее не отправляет?
- Это ты у меня спрашиваешь? Подумай сам и скажи мне.
Ты ведь лучше знаешь и Наташу, и Василия, и обстановку там, на месте. В чем
может быть загвоздка?
- Я понял, - взволнованно сказал Уциев. - Все дело во
враче. Василий боится отправлять Наташу без врача. Наверное, есть какая-то
причина, по которой врач пока не может выехать. Поэтому и Наташу не вывозят.
Ташков на мгновение задумался. Пожалуй, парень прав. Наташу
не вывезут, пока не поедет врач. А врач не поедет, пока... Пока - что? Пока
гром не грянет и мужик не перекрестится? Пока рак на горе не свистнет?
Врач не поедет, пока Василий не свяжется с Аяксом и не
получит от него инструкций. А с Аяксом он пока связаться не может. И не сможет
еще очень долго. Потому что Аякс был арестован, как только на Коломыйский
аэродром прибыла первая партия охранников из усадьбы и стало понятно, что
Василий клюнул на ловко подброшенную Петровичем приманку. Ташков буквально
выпрыгнул из самолета и помчался в здание аэропорта.
В рассветной тишине лязг засова показался особенно громким.
Аякс не спал, но все равно вздрогнул от неожиданного звука. В камере он был
один, но это и понятно, даже при той переполненности тюрем и изоляторов,
которая существует, арестованных такого масштаба на первое время изолируют.
Хотя бы на первую ночь.
- Встать, - приказал вошедший в камеру дежурный.
- Еще нет семи утра, - хладнокровно ответил Аякс. -
Меня не имеют права допрашивать.
- Я сказал - встать!
Аякс медленно, словно нехотя, поднялся и стал натягивать
ботинки. Его провели по коридору через несколько заграждений и завели в
какой-то кабинет, где сидели трое, из которых двое были в штатском и один в
форме. На столе Аякс увидел трубку сотового телефона. Своего телефона.
- Вам весь вечер и всю ночь беспрерывно пытаются
дозвониться. Вы не хотите поговорить с абонентом?
- Нет.
- Как вы полагаете, кто может вам так настойчиво
звонить?
- Кто угодно. Этот номер есть у десятков моих друзей.
Вы подняли меня в такую рань, чтобы предложить поговорить по телефону?
- Я ценю ваш юмор, - холодно ответил человек в форме.
Теперь Аякс его вспомнил, он присутствовал при аресте и при первом допросе, но
ничего не говорил и вообще активности не проявлял. - И хочу вам напомнить, что
в Карпатах находится похищенная вами Наташа Терехина. Вы лично отвечаете за ее
жизнь. Если нам удастся привезти ее в Москву живой и невредимой, это будет один
разговор. Если же с ней что-нибудь случится, то разговор будет совсем другой.
Поэтому я хотел бы, чтобы вы ответили на вызов, когда он будет, и поговорили с
тем, кто вам звонит. Поговорили, разумеется, спокойно и без глупостей.
- Почему вы думаете, что звонок как-то связан с этой
историей? Может быть, это звонит моя жена, она отдыхает за границей.
- Может быть, - согласился человек в форме. - Но в
любом случае вам лучше ответить. Впрочем, я очень сомневаюсь, что ваша супруга
будет так настойчиво названивать вам всю ночь напролет. Скорее всего вам
пытается дозвониться ваш приятель Коковцев, находящийся в карпатской усадьбе. У
него там возникли проблемы, я вам уже говорил об этом. Так что лучше сделайте
то, о чем я вас прошу. В противном случае я буду вынужден вас заставить.
- Каким образом? - высокомерно приподнял брови Аякс. -
Будете меня бить и пытать?
- А как же, - внезапно вступил в разговор один из тех,
кто был в штатском. - И бить, и пытать. Но главным образом - убеждать. Мы с
вами после ареста разговаривали достаточно долго, и вы имели возможность
убедиться в том, что знаем мы о вас очень и очень много. Вам не имеет смысла
стремиться к свободе, потому что на свободе вас достанут так быстро, что вы и
охнуть не успеете. Вас достанут даже в следственном изоляторе, принадлежащем
МВД. Нравы там сами знаете какие, и охрана продажная, так что ваши друзья до
вас быстро доберутся. Единственная ваша надежда - это наш изолятор. Здесь и
поуютнее, между прочим, и охрана более надежная. Но здесь мы вас можем держать
только при условии, что вы проходите по нашей линии. Если же мы с вами вместе
сделаем вид, что по линии ФСБ за вами ничего нет, вы автоматически оказываетесь
в ведении МВД и вас переводят в Бутырку. А уж там вам все припаяют: и
Анисковец, и Олега Жестерова, и даже Романовскую. Но главным образом, конечно,
монахиню и медсестру. В убийствах первых трех человек вы поучаствовали только
как идеолог и организатор, а монахиню и медсестру вы задушили собственными
руками. Мы-то все голову ломали, как это они подпустили вас к себе так близко и
даже не закричали. А оказалось все просто. Они прекрасно вас знали и доверяли
вам. Аля Мырикова проходила у вас практику, когда заканчивала медучилище. Между
прочим, злые языки утверждают, что в то время частенько видели, как вы
уединялись с ней в вашем кабинете. Ну а про сестру Марфу и говорить нечего, она
работала бок о бок с вами каждый день. Ну так как, Сергей Львович, будем
отвечать на звонки? Или поедем в Бутырку? Да вы присядьте, в ногах правды нет,
тем более в такую рань.
