- Да что я, - Настя рассмеялась и ласково взъерошила
ему волосы, вот Колобок завтра будет ругаться - мало не покажется. Я вообще
ангел рядом с ним.
Они сели в старенькую Юрину машину, давно уже дышащую на
ладан, и поехали на Щелковское шоссе, где жила Настя. Дома они на скорую руку
приготовили ужин из полуфабрикатов, при этом Коротков не переставал ныть по
поводу Настиной нехозяйственности.
- Сюда нужно добавить чеснок и какую-нибудь приправу.
- Чеснока нет. А приправы, наверное, есть, но я не
знаю, куда Лешка их кладет.
- Но майонез у тебя хотя бы есть?
- Кажется, нет. Надо в холодильнике посмотреть.
- Ну ты даешь! Даже не знаешь, что у тебя есть, а чего нет.
Он открыл дверцу холодильника и присел перед ним на корточки.
- Мать честная! У тебя ж тут кастрюля с супом стоит!
- Да? - искренне удивилась Настя. - Ну надо же, а я и
не знала. А что там еще есть интересного?
- Остатки жаркого, кажется, из баранины. Сыр в огромных
количествах. Ты когда сюда заглядывала в последний раз?
- Да ну тебя, Коротков, отстань, - отмахнулась Настя. -
Я хватаю кусок, который лежит поближе, быстро его съедаю и заваливаюсь спать.
- Вот кикимора, - Юра осуждающе покачал головой. -
Лешка старался, готовил тебе еду, чтобы ты с голоду не померла, пока он в
командировке, а ты ведешь себя кое-как.
- Не обзывайся, а то не дам раскладушку, будешь на полу
спать. Ладно, вытаскивай суп, его и в самом деле надо съесть, а то Лешка обидится.
Ужин оказался неожиданно обильным и сытным, и Настя с Юрой,
с голодухи разом впихнувшие в себя такое количество продуктов, уже не могли
пошевелиться.
- Слушай, - с ужасом сказала Настя, - я, кажется, даже
встать не могу. Обжорство - большой грех.
- Ну посидим еще за столом, куда спешить-то? -
флегматично откликнулся Коротков. - Когда Лешка возвращается?
- Через три дня.
- Скучаешь?
- Я? - от такого предположения Настя даже сигарету из
пальцев выронила.
- Ну не я же. Чистяков - твой муж, а не мой.
- Нет, не скучаю. Ты же знаешь, Юрик, я никогда не
скучаю.
- Ни по кому? - недоверчиво переспросил он.
- Ни по кому. Я до противного самодостаточна. Иногда
мне кажется, что мне вообще никто не нужен. Кошка, гуляющая сама по себе.
- Ася, а тебе не бывает страшно от твоей
самодостаточности?
- Бывает, - усмехнулась она, - регулярно. Но я с этим
борюсь.
- Каким образом?
- Уговариваю себя, что всему виной моя работа, которая
отнимает столько времени и сил, что уже нет желания ни с кем общаться. И потом,
у меня есть Лешка, который заменяет мне подруг, друзей и любовников, вместе
взятых. Кстати, о друзьях. Мы с тобой забыли Стасову позвонить.
- Точно! - спохватился Коротков. - Растяпы мы. Сейчас
уже поздно, наверное, неудобно беспокоить.
- Поздно? А который час?
- Половина первого.
- Тьфу ты, Юрка, вот вечно ты со своими философскими
идеями голову мне морочишь. Ладно, утром позвоним. Пошли укладываться.
Она постелила Короткову на раскладушке и по законам
гостеприимства предоставила ему право первому идти в душ. Забравшись в постель,
Настя свернулась калачиком и устало прикрыла глаза, но сна не было. Мысли ее то
и дело возвращались к Ире Терехиной, которая по воле злой судьбы осталась на
всем белом свете совсем одна, хотя ее вины в этом не было.
- Нет, я не понимаю, - внезапно произнесла она вслух.
- Чего ты не понимаешь? - сонно отозвался Коротков,
который уже успел задремать.
- Ничего не понимаю. Девчонка колотится изо всех сил,
надрывается на четырех работах, и ни один человек не хочет ей помочь. Ведь были
же у ее родителей друзья, так где они сейчас? Неужели время так сильно людей
изменило? Я не понимаю, Юрик, куда делось сострадание, сочувствие да
обыкновенная жалость, наконец! Ну почему ни у кого сердце не дрогнуло? Я хорошо
помню, как мы жили, когда мне было четырнадцать лет. И если бы, не дай Бог, с
моей семьей что-нибудь случилось, нашлось бы как минимум семей десять, которые
помогли бы мне, поддержали. Я бы совершенно точно одна не осталась. И в
интернат меня не позволили бы забрать. А сейчас что происходит?
- А то и происходит, что ты видишь на живом примере
Терехиной. Деньги отравляют людей, Асенька. Весь цивилизованный мир живет с
врожденным пониманием того, что у одних людей денег много и даже очень много, а
у других их мало или совсем нет. Это нормальное течение жизни, и не надо по
этому поводу психовать. А наши сограждане выросли с мыслью, что денег у всех
должно быть одинаково мало. Поэтому когда вдруг привычное течение жизни у нас
нарушилось, да еще так резко, психология не успевает перестроиться. Виданное ли
дело, когда у человека пенсия размером со стоимость единого проездного билета
на городском транспорте. А у соседа три машины и два загородных дома, и за один
поход в супермаркет этот сосед тратит на продукты три старушкиных пенсии. Что
это может вызвать, кроме злобы, зависти, равнодушия к чужой беде и
неоправданной жадности?
- Да, наверное, ты прав, - задумчиво сказала Настя. -
Плюс ко всему отсутствие уверенности в том, что завтра все не отберут. Поэтому
даже состоятельные люди не занимаются благотворительностью. Боятся, что завтра
власть переменится, источник дохода прикроют, и стараются подкопить побольше,
чтобы потом до конца жизни прилично существовать. И при всем этом ходит по
городу некий человек, который живо интересуется матерью, сестрами и братом Иры
Терехиной. Зачем, Юра? Откуда у него этот интерес? И почему он совершенно не
интересуется самой Ирой?
- Слушай, ты меня замучила, - жалобно сказал Коротков.
- У тебя всегда вопросы так интенсивно рождаются, когда спать надо? Найдем мы
этого Николаева и все у него спросим. Потерпи.
- Извини, - виновато сказала Настя. - Спокойной ночи.
Она уже сейчас была уверена, что никакого Александра Ивановича Николаева они не
найдут. Спасибо, конечно, что не Иванов Иван Петрович, но разница, в сущности,
невелика.
Зоя была полной противоположностью Верочке. Неяркая,
забитая, до тридцати семи лет просидевшая в старых девах, она беременность свою
воспринимала как Божий дар, а на него смотрела как на высшее существо с немым
обожанием и восторгом. И несмотря на то, что он был отцом ее будущего ребенка,
называла на "вы". О законном браке она в отличие от энергичной и
предприимчивой Веры даже не заикалась. В работе с Зоей методика была другой, ей
нужно было приходить на процедуры каждую неделю. Он строго следил за тем, чтобы
обе женщины не столкнулись в его кабинете.
- Вы столько со мной возитесь, - робко сказала Зоя,
одеваясь после процедуры. - Даже не знаю, как я смогу вас отблагодарить.
