- Они идут по нашим с тобой, Сеня, стопам. У обоих есть
семьи, которые они не хотят разрушать, но они вместе уже так долго, что
наверняка не расстанутся до глубокой старости. Впервые имя домохозяйки
прозвучало незадолго до несчастья. Екатерина Бенедиктовна как-то сказала:
- Похоже, им действительно уготована наша с тобой
судьба. Не пойми меня превратно, Сеня, я не хочу напоминать о том, что
произошло у нас с тобой, мы это уже похоронили, но врач оказался отъявленным
мерзавцем, а бедная Галина ничего не подозревает. Интересно, узнает ли она
когда-нибудь о том, что он сделал? И если узнает, то сможет ли простить его?
- Что же он такого сделал страшного? - вяло
поинтересовался Семен Федорович.
Он в тот день чувствовал себя из рук вон плохо, уже
несколько дней болело сердце, то и дело отнималась рука, темнело в глазах. Ему
с большим трудом удалось собраться с силами для традиционной прогулки с
Екатериной. И разговаривать не хотелось, каждый звук, даже тихий, болезненно
отдавался в висках и затылке.
- Пока точно не знаю, но он... Что с тобой, Сеня? Ты
плохо себя чувствуешь?
- Да, что-то нехорошо мне, - признался Родченко.
- Господи, да ты бледный какой! Зачем же ты пошел на
прогулку? Почему не сказал, что болен? Пойдем, пойдем, - заторопилась Екатерина
Бенедиктовна. - Сейчас поймаю тебе такси, отправляйся домой и ложись. И
непременно вызови врача. Мы с тобой уже не молоденькие, со здоровьем шутить
нельзя.
Он покорно поднялся со скамейки и поплелся следом за ней к
выходу из парка. Дома он сразу улегся в постель, а вечером пришлось вызывать
"неотложку", которая и увезла его в больницу. Вышел из больницы Семен
Федорович только через три месяца, и судьба безымянного доктора и какой-то
Галины волновала его в то время меньше всего. О последнем разговоре с
Екатериной Бенедиктовной он и думать забыл. Спустя еще некоторое время он снова
возобновил неспешные прогулки с Анисковец, и та сама как-то сказала:
- Знаешь, Сеня, та история с врачом и его многолетней
любовью все-таки закончилась трагически. Несчастная пыталась покончить с собой
и детей из окна выбросила. Об этом даже газеты писали. Не знаю, как он будет
дальше жить с таким грузом на совести. Сейчас я начинаю корить себя за то, что потворствовала
этим отношениям. На меня тоже ложится часть вины.
- Бог с тобой, Катя, - возразил Родченко, - какая же
тут может быть твоя вина?
- Но я предоставляла им квартиру, они встречались у
меня.
- Если не у тебя, так в другом месте встречались бы. Не
бери на себя лишнего, - пытался успокоить ее Семен Федорович.
- Нет, Сеня, - она покачала головой, - ты не понимаешь.
Я очень виновата перед ней. Мне следовало быть более осмотрительной.
Но ему не хотелось говорить о чужих трагедиях. Выведенный
усилиями врачей из клинической смерти, проведя три месяца в больнице и еще два
месяца дома, не вставая с постели, он так испугался собственной близко
подступившей кончины, что избегал разговоров на печальную тему. Поэтому он
постарался сменить предмет обсуждения и задал Екатерине Бенедиктовне вопрос о
чем-то совершенно постороннем. Больше они к этому не возвращались...
- Семен Федорович, мне нужно найти этого врача, -
твердо сказала Настя. - И я прошу вас подумать как следует и вспомнить все, что
вам говорила о нем Екатерина Бенедиктовна. Пусть вы не знаете его имени, но мне
важна любая информация о нем. Вот вы обмолвились, что у него была семья,
которую он не хотел оставлять. Уже что-то. Может быть, есть еще какая-нибудь
информация?
- Еще Катя говорила, что этот врач - знакомый какого-то
другого врача, не то его ученик, не то что-то в этом роде. Да, вспомнил!
Романовская. Вам, Анастасия Павловна, это имя что-нибудь говорит?
- Певица? - осторожно спросила Настя.
Она еще училась в школе, когда на советской эстраде начала
семидесятых блистала Елена Романовская, которую критики называли Тихим ангелом
песни. Стройная, хрупкая, с толстой русой косой, свободно свисающей вдоль спины
до самой поясницы, она нежным негромким голосом исполняла лирические песни
советских композиторов, в основном о России и о простых русских женщинах.
- Да, знаменитая певица, - подтвердил Родченко. -
Пресловутый Тихий ангел. Знали бы они, какой это был ангел! Из койки в койку
прыгала не переставая. Прошу прощения за грубость, но блядища она была
первостатейная. Из абортов и венерических заболеваний не вылезала. Но муж! Муж
у нее был в аппарате ЦК, и перед ним сияла блестящая карьера по партийной
линии. Поэтому, сами понимаете, Леночка Романовская должна была быть весьма и
весьма осторожной, чтобы не сломать мужу служебное восхождение. Она прекрасно
понимала, что звездой эстрады она будет ровно до тех пор, пока он ее муж и пока
он кормится возле власти. Как только хотя бы одно из этих двух условий будет
нарушено, ее попрут с подмостков взашей. И не будет ни записей на радио, ни
съемок на телевидении, ни гастролей, ни даже самых захудалых концертиков в
провинциальных клубах. Она сдохнет в нищете. Посему все свои проблемы Леночка
решала в приватном порядке и с соблюдением строжайшей конспирации. Абортмахер у
нее был постоянный и очень доверенный, Катерина свела ее с одним из
коллег-друзей покойного Швайштейна. Потом, когда Лена совсем с тормозов
сорвалась, начала пить и шляться с кем ни попадя, пошли вензаболевания. И тут
Катя тоже ей помогла, познакомила с надежным и опытным дерматовенерологом,
опять же из числа друзей покойного мужа, с которыми все годы не прекращала
поддерживать отношения. И вот однажды этому дерматовенерологу что-то не
понравилось в состоянии здоровья Романовской, и он отправил ее на какое-то
дополнительное обследование. Лена, естественно, долго сопротивлялась, она
боялась вовлекать в свои дела лишних людей, но венеролог заверил ее, что его
коллега - человек доверенный, на него можно положиться, молчать он умеет, тем
более что этот молодой коллега очень обязан самому венерологу. И врач он
превосходный. Леночка зубками скрипнула, но пошла обследоваться. Уж не знаю,
чем этот молодой коллега так ее расположил к себе, но спустя какое-то время
Романовская попросила Катерину помочь. Дескать, такой славный человек, но такой
несчастный. Жена молодая, но тяжело больна, она - инвалид после автокатастрофы,
бросить ее он не может ни при каких условиях, это было бы непорядочно, но у
него есть женщина, которую он любит, а вот встречаться им негде. Ну и так
далее. Сами понимаете. Разумеется, Катерина разжалобилась и дала согласие.
- Но ведь Романовская сошла со сцены очень давно, -
заметила Настя. Я точно помню, в восемьдесят втором, когда я закончила
университет, она уже не выступала. Когда же это все произошло?
- Намного раньше. Году, наверное, в семьдесят четвертом
- семьдесят пятом, когда Леночка была в зените славы. Вы правы, в начале
восьмидесятых она уже не выступала, спилась окончательно, срывала концерты, не
являлась на записи. Ее первое время пытались как-то вытянуть, покрывали,
придумывали уважительные причины, но после смерти Брежнева, когда начали менять
аппарат ЦК, карьера ее супруга накрылась, и с ней перестали возиться.
