Из этих опросов вырисовывался портрет
семидесятичетырехлетней женщины, прожившей яркую жизнь. Нельзя сказать, чтобы
жизнь эта была уж очень веселой. Жених девятнадцатилетней Кати ушел на войну в
сорок первом и в сорок третьем погиб. Первый ее муж, врач-ортопед по фамилии
Швайштейн, был арестован по делу врачей-вредителей и умер в камере, не выдержав
зверского обращения вертухаев. Второй муж погиб в автокатастрофе. С третьим,
как известно, ей пришлось развестись по причине страстной любви оного к юной прелестнице.
Детей у Екатерины Бенедиктовны действительно не было, тут соседка-беженка не
ошиблась. Что-то там заковыристое было со здоровьем по женской линии.
Иная женщина, трагически потерявшая жениха и двух мужей и
неизвестно за какие грехи наказанная бездетностью, могла бы считать свою судьбу
несчастной, а жизнь - неудавшейся. Но только не Екатерина Бенедиктовна. Более
жизнерадостного, веселого и дружелюбного человека трудно было себе даже
представить. В кругу ее общения постоянно на протяжении всей жизни находились
писатели и поэты, художники и артисты, она бывала на всех театральных
премьерах, вернисажах и поэтических вечерах, а в последние годы не пропускала
ни одного мероприятия, которое устраивал Клуб ветеранов сцены. Хотя она никогда
не была сценическим работником, многие старые актеры, режиссеры и театральные
художники считали ее "своей", потому что именно ее когда-то
приглашали на генеральные репетиции и именно она всегда сидела на премьерах в
первом ряду, ободряюще улыбаясь и сжимая в руках огромные букеты цветов,
которые щедро дарила им, когда опускался занавес. В промежутках между законными
браками у Екатерины Бенедиктовны случилось несколько громких романов с людьми,
чье имя было в то время на слуху. Заканчивались эти романы по-разному, в одних
случаях бросали ее, в других - она сама уходила первой, в третьих - любовники
расставались по обоюдному согласию под давлением обстоятельств, но ничто не
могло стереть улыбку с ее лица и приглушить ее заливистый смех. И даже когда у
нее на улице вырвали сумочку с только что полученными в сберкассе деньгами,
снятыми с книжки на покупку нового телевизора, она, прибежав домой, кинулась
звонить своей подруге и от хохота долго не могла вымолвить ни слова.
- Ты представляешь, - наконец выговорила она, давясь смехом,
- меня ограбили. Ну анекдот!
Подруга решила, что Екатерина плачет и у нее форменная
истерика. Никак иначе раздававшиеся в трубке звуки она расценить не могла и тут
же кинулась утешать несчастную. И только через несколько минут сообразила, что
та не плачет, а смеется.
- Неужели тебе весело? - изумилась подруга.
- А что мне теперь, рыдать, что ли? - ответила ей
Екатерина Бенедиктовна. - Ты же знаешь мой принцип: если можно что-то сделать -
надо делать, если сделать ничего нельзя - надо принять все как есть. Но уж, во
всяком случае, не плакать. И потом, я тебе много раз говорила, меня ангел
хранит. Если у меня украли деньги на новый телевизор, значит, мне вообще нельзя
его покупать. Наверное, мне суждено было купить такой телевизор, который
взорвался бы и загорелся. Так лучше пусть у меня не будет этих денег, чем
сгорит вся квартира и я вместе с ней.
И точно так же она веселилась, когда третий муж, Петр
Васильевич Анисковец, заявил ей о своем желании развестись. И точно так же
хохотала, когда спустя несколько месяцев после развода он снова возник на
пороге ее квартиры.
- Ну что, котяра престарелый, нагулялся? - ласково
спрашивала она, потчуя его своим фирменным супом с грибами и изумительным
пловом с изюмом и курагой. - Стоила игра свеч?
Нельзя сказать, что Екатерина Бенедиктовна исступленно
следила за собой и не вылезала из косметических и оздоровительных салонов. Но
выглядеть она всегда старалась так, чтобы смотреть на нее было приятно.
Идеально уложенные седые волосы, легкий макияж - тушь на ресницах, благородного
цвета помада на губах, немного темно-телесных румян на скулах. Ухоженные руки и
обязательный маникюр. Ей удалось не растолстеть с возрастом, и она с
удовольствием носила брючные костюмы с блузками своего любимого кремового цвета.
Часто ходила в гости к приятельницам и никогда не отказывалась от приглашений
на юбилейные банкеты, а их в последнее время поступало много: кому семьдесят
исполнялось, кому семьдесят пять, а у иных и золотые свадьбы случались. Не
говоря уж о чествованиях по случаю пятидесятилетия творческой деятельности.
- У меня наступил самый лучший возраст, - часто
повторяла Анисковец. - Все мои друзья вступают в такую благодатную пору, когда
кругом сплошные праздники. Только успевай цветы и подарки покупать!
Да, друзей и знакомых у Екатерины Бенедиктовны было много,
но трудно было даже представить себе, могли ли у нее быть враги. Потому что
если убили ее не из-за картин и бриллиантов, то для этого должна быть какая-то
личная причина. Какой-то конфликт, вполне вероятно, очень давний. Сегодня перед
Настей Каменской сидела одна из самых близких подруг покойной Анисковец и
подробно отвечала на все вопросы. Сама Настя во время таких бесед отдыхала
душой: пожилые люди частенько страдают от недостатка внимания и общения и рассказывают
обычно весьма охотно, даже если сам повод для таких бесед достаточно трагичен -
смерть близкого человека. Из них ничего не надо тянуть клещами, наоборот, их
порой бывает трудно остановить. Но останавливать их Насте и в голову не
приходило. В голове у собеседника возникают ассоциативные связи, следуя которым
они вспоминают и начинают рассказывать о событиях, не имеющих на первый взгляд
никакого отношения к убийству, и внезапно может всплыть такая деталь, о которой
и в голову не придет специально спрашивать: "Самое главное - вывести
человека на неконтролируемые просторы свободного рассказа, - учил когда-то
Настю отчим, всю жизнь проработавший в уголовном розыске, - и спокойно ждать,
когда он сам проговорится и расскажет то, что важно для дела. Ты слушаешь его
не перебивая, сочувственно и заинтересованно киваешь и тем самым создаешь у
него иллюзию свободного полета, и эта иллюзорная свобода его опьяняет
настолько, что он перестает следить за речью". Марта Генриховна Шульц и
была той самой подругой, звонить которой кинулась после ограбления Екатерина
Бенедиктовна, заходясь от хохота.
- Марта Генриховна, скажите, какие отношения были у
вашей подруги с Иваном Елизаровичем Бышовым?
- Самые хорошие. Они знают друг друга с детства.
Ванечка даже какое-то время ухаживал за мной, правда, это было очень давно, мне
тогда еще пятидесяти не было. Он, знаете ли, рано овдовел и подыскивал себе
новую подругу жизни.
- А вы? Не ответили на его ухаживания?
- Ну почему же, - кокетливо улыбнулась Шульц. - Ванечка
был очарователен. Но дело в том, что я не была свободна. Даже если бы я в тот
момент увлеклась, на развод я бы все равно не пошла.
- Почему? У вас были маленькие дети?
- Да Господь с вами, какие же маленькие дети могут быть
в сорок семь лет! Нет, дети были уже большими. Но Ванечка - русский. А мы -
немцы. Родители с самого детства приучили меня к мысли, что мы не должны
ассимилироваться, вступая в браки не с немцами. Мой покойный муж тоже немец.
