- Ну, Иришка, ты-то, может, и не делаешь ничего
плохого, но если твои квартиранты в чем-то замешаны, то и тебя потянут. Как
минимум, в свидетели. А то и в подозреваемые попадешь. Я все понимаю, тебе
нужны деньги, но пускать к себе в дом черт знает кого - это тоже не дело. Надо
что-то придумать более безопасное. Ты можешь дать мне слово, что после этого
Ильяса ты больше не будешь сдавать комнаты сомнительным личностям?
- Слово? - Она прищурилась, лицо ее исказила гримаса,
точь-в-точь как в интернате, когда она ссорилась с девчонками. - Слово тебе
дать? Ах ты Боже мой, какой заботливый! Боишься, что если что-нибудь случится,
то и тебя ненароком заденет? А деньги? Где их взять? Ты пришел и ушел, сегодня
ты есть, а завтра - нет тебя, ищи ветра в поле. У тебя через три месяца ребенок
родится, начнешь им заниматься, а про меня и думать забудешь. А у меня тоже
дети есть, хоть я их и не рожала. И запомни, для меня дети на первом месте,
отцовская могилка - на втором, а твой номер шестнадцатый. Не нравятся тебе мои квартиранты
- скатертью дорожка, не держу, сам каждый вечер приходишь. А не придешь - не
заплачу. Понял? Она ускорила шаг и пошла вперед, не оглядываясь. Черт, неловко
вышло. Олег-то хотел подольше задержать разговор на "казанских", а
получилось неудачно. Надо срочно мириться, не время сейчас отношения портить.
- Ира, подожди! Ну прости меня, дурака, сказал, не
подумавши. Ира! Не сердись, а?
Он быстро догнал ее и схватил за руки.
- Ирочка, милая, ну прости. Ты сама решаешь, как
устроить свою жизнь, и я не имею права вмешиваться в это. Я не буду, честное
слово, я не буду больше лезть к тебе с дурацкими советами.
Ира смягчилась и слегка улыбнулась.
- Ладно, черт с тобой, простила.
Возле подъезда Олег остановился.
- Как у тебя сегодня? Полный курятник?
- Кажется, да. Георгий Сергеевич всегда ночует здесь, а
Ильяс вроде сегодня никуда не собирался. Хочешь зайти?
- Если ты не возражаешь. Я обещаю вести себя тихо и
громких звуков не издавать.
- Ну пошли.
Они тихонько вошли в квартиру. Тишина была такой мягкой и
густой, что казалось, будто никого нет. Пустые комнаты. И всюду темно.
Приличный сосед, вероятно, спит глубоким сном, подумал Олег, а Ильяс где-нибудь
шатается. Не хватало еще нарваться на него, выходя из квартиры. Вот номер
будет. В комнате Ира без лишних слов начала привычно стелить постель. Жестеров
смотрел на нее и удивлялся той щемящей жалости, которая рождалась в нем рядом с
этой девчонкой. Он сам вырос в нищете и знал, каково это - быть одетым хуже
других, полуголодным и вечно невыспавшимся, потому что надо вставать ни свет ни
заря и помогать матери по хозяйству. Но он все-таки был мальчишкой, и старая
немодная одежда не так ломала его, как, должно быть, злит двадцатилетнюю девушку,
которая и так-то красотой не блещет.
- Слушай, Иришка, - начал он шепотом, - а твои торговые
жильцы не продают тебе тряпки по оптовым ценам? У них покупать тебе было бы
выгоднее.
- Да что ты, - она махнула рукой, - не буду я с ними
вязаться.
- Почему?
- Потому. Раз попросишь - тебе одолжение сделают, а
потом будут думать, что облагодетельствовали меня, и вообще на шею сядут. Нет,
Олежка, с ними нужно дистанцию держать, только тогда все будет нормально. Не
нужны мне ихние тряпки, в своих прохожу.
- А что они привозят? - поинтересовался Олег как бы
между прочим. Кожу, меха? Или, может быть, дешевый трикотаж?
- Не знаю и знать не хочу, - отрезала Ира. - Не мое это
дело. До тех пор, пока я к ним не суюсь, они меня не трогают. Слава Богу, почти
два года жильцов пускаю, и ни разу ничего плохого не случилось. И дальше так
будет. Ну? Мы ложимся или моих жильцов обсуждаем?
Олег понял, что переборщил в своем интересе к квартирантам,
и стал поспешно раздеваться.
То ли погода в этот день была тяжелой, то ли устал он, но
почему-то уходить ему страшно не хотелось. После занятий любовью с Ирой на него
навалилась слабость, ноги и руки стали вялыми, непослушными, и больше всего на
свете ему захотелось остаться здесь, в этой квартире, в этой комнате, на этом
диване, повернуться на бок и уснуть. И проспать часов двенадцать. Мудрено ли -
почти две недели ложиться то в два часа ночи, то в четыре, а вставать, как и
положено, в половине восьмого, чтобы в девять уже быть на работе. Это только
Ирка может спать по три часа и чувствовать себя вполне сносно, а он, Жестеров,
так не может.
Но дать себе поблажку он не мог. Уже хотя бы потому, что Ира
твердо стояла на своем: жильцы не должны знать о его визитах. И он не имел
права ее подводить. Что касается Веры, то она давно привыкла к его
круглосуточной работе, не ревновала и ничему не удивлялась. А в последнее время
она, кажется, вообще не замечает, появляется он дома или нет, с головой ушла в
свою беременность, только и думает, что о диетах, процедурах, осмотрах,
прогулках и здоровом образе жизни. Но это и хорошо, будущая мать должна
заботиться о ребенке с момента зачатия, а не тогда, когда он уже родился, об
этом еще древние китайцы говорили.
Нехотя, через силу выбрался он из постели и начал одеваться,
чувствуя неприятную слабость и подрагивание ножных мышц. Такой режим до добра
не доведет, это точно. Мягко ступая по полу в одних носках и держа в руках
легкие летние туфли, он следом за Ирой вышел в прихожую и выскользнул за
бесшумно открытую дверь, успев торопливо коснуться губами щеки девушки. Дверь
тихо закрылась за ним. Олег перевел дыхание, надел туфли и медленно пошел вниз
по лестнице. Впервые за последние дни он пожалел о том, что оставил машину
возле "Глории". Внезапная усталость была такой сильной, что десятиминутная
прогулка по ночной прохладе, которая раньше радовала его, сейчас представлялась
Олегу каторжным трудом. На улице, однако, он почувствовал себя намного лучше.
Наверное, во всем виновата духота, от духоты он так расклеился. Жестеров
приободрился и уже веселее зашагал в сторону "Глории", не подозревая
о том, что его длинные мускулистые ноги отмеривают последние метры, которые ему
суждено пройти по грешной земле.
Субботы, а частенько и воскресенья он давно уже привык
проводить на работе, в своем кабинете. Сегодня тоже была суббота, и он, как
обычно, сидел за своим письменным столом, разложив перед собой бумаги - отчеты,
справки, анализы, результаты экспериментов. Но уже битых два часа бумаги эти
лежали нетронутыми. Валерий Васильевич смотрел на них невидящими глазами и
никак не мог собраться с мыслями. Два часа назад позвонила Вера и срывающимся
голосом пролепетала:
- Олега убили.
Подробностей она не знала. Просто проснулась вместе со всеми
жильцами многоквартирного дома, когда около трех часов ночи под окнами прогремел
взрыв. Конечно, она испугалась, встала с постели и выглянула на улицу. И сразу
увидела, что горит их гараж - металлическая "ракушка". Сначала она
даже не подумала об Олеге, просто решила, что кто-то подорвал дешевенький
гаражик из чистого хулиганства. И только спустя полчаса, когда уже приехали
пожарные, милиция и "скорая", выяснилось, что взрыв произошел, когда
Олег ставил машину под "ракушку".
