Коротков уехал встречаться с коллегами из братского
ведомства, а Настя принялась бесцельно бродить по квартире, борясь с
труднопреодолимым желанием прилечь.
- Чего ты маешься? - недоуменно спрашивал ее муж. -
Легла бы.
Он сам давно уже отделался от своего бронхита и сейчас
только изредка покашливал. Болел он с удовольствием и вкусом, почти не вставая
с дивана и то и дело сладко засыпая, и даже позволял себе слегка
покапризничать, впрочем, не увлекаясь, больше для порядка: больной ведь, ему
все можно. Но в меру. Сейчас, когда заболела Настя, ему искренне хотелось,
чтобы жена хоть немного отдохнула, выспалась, отлежалась. А заодно и ела
нормально, как полагается приличным людям, три раза в день. Он с утра уже
сбегал на рынок за фруктами, питая слабую надежду на то, что ему удастся,
пользуясь Настиной болезнью, впихнуть в нее какие-нибудь витамины. И ее упорное
нежелание лечь под одеяло и успокоиться вызывало у Алексея удивление,
граничащее уже с негодованием.
- Прими лекарство и ложись, - требовал он.
- Не хочу, - упрямо мотнула головой Настя. - Если я
лягу, то усну. Мне нельзя.
- Почему нельзя?
- Мне подумать нужно.
- Подождут твои мысли, не убегут никуда. Выспись, потом
думай. На свежую-то голову оно всегда лучше.
- Нет. Не хочу. Я лучше с тобой посижу на кухне.
- Очень ты мне нужна, - фыркнул Алексей. - Ты, может,
надеешься, что я буду телячьи отбивные жарить, а ты будешь их со сковородки
таскать, когда я отвернусь? И не мечтай. Я буду читать очередной гениальный
опус моего очередного аспиранта.
- А отбивные? - огорченно спросила Настя.
Телячьи отбивные были одним из фирменных блюд Леши, и он по
случаю пребывания любимой супруги дома в будний день решил ее побаловать. Настя
своими глазами видела, как он выкладывал из сумки телятину, когда вернулся с
рынка.
- На ужин. Ты, кажется, Короткова в гости звала? Вот
все вместе и поедим.
- Какой же ты вредный, - вздохнула Настя, тяжело
плюхаясь на кухонную табуретку: от температуры голова кружилась и во всем теле
была противная слабость, не говоря уже про безумно болящие ноги. - Тебе мои
друзья дороже меня самой. Вот умру от голода, будешь тогда знать, как не давать
мне есть.
- Совесть имей! - возмутился Леша. - Перед тобой целая
миска с персиками и абрикосами, в холодильнике черешня лежит, ешь сколько
влезет. И вообще, старушка, шла бы ты в постель, нечего микробы по пищеблоку
разбрасывать. Давай, давай, двигай отсюда, не отвлекай меня. У парня защита
через два дня, я должен его вступительное слово в порядок привести. Она уныло
поплелась в комнату. Лешка прав, неплохо было бы лечь. Но она знала по опыту,
что если ляжет, то совсем расслабится, заснет и уже не сможет, как она
выражалась, "собрать мозги в кучку". Воровато оглядываясь, она
прокралась в ванную, вытащила из кармана упаковку американских порошков,
понижающих температуру, развела водой в стаканчике для полоскания зубов и
залпом выпила. Лешка убьет, если узнает, что она снова пьет эти порошки. Их
можно принимать не больше двух раз в день, утром и вечером, иначе могут быть
всякие осложнения. По замыслу создателя этого чудодейственного лекарства,
температура должна от него снижаться на восемь-десять часов. Но разве Настя
виновата, что на нее оно действует гораздо слабее. Температура после приема
действительно падала, причем практически мгновенно и очень ощутимо, в течение
трех часов Настя чувствовала себя почти прекрасно, а потом снова начинался
озноб, ломота в ногах, а градусник показывал что-то невообразимое и совершенно
неприличное. Настя снова заглянула в кухню. Муж сидел за столом, склонившись
над листами с отпечатанным на машинке текстом, и правил его черной ручкой.
Выражение лица у него при этом было недовольное и брезгливое.
- Лешик, - шепотом позвала Настя, - а можно я кофе себе
сделаю? Я буду тихонечко, тебе не помешаю.
Он поднял голову и насмешливо улыбнулся. Лицо его снова
приняло то привычное выражение снисходительности и одновременно заботливой
ласки, которое Настя знала два десятка лет.
- Нельзя. Но ты же все равно сделаешь по-своему. Ася,
ну куда тебе кофе с температурой тридцать девять? Пожалей свое сердце, если
тебе моего не жалко. Вроде умная девица, а на самом деле ничего не соображаешь.
- Я соображаю, - обиделась она. - Ну Леш, ну я
слабенький сделаю, честное слово. Не дуйся.
- Да делай ты что хочешь, - в сердцах откликнулся
Алексей, - без толку с тобой разговаривать. И если ты думаешь, что я не
заметил, как ты в ванную только что шныряла, ты сильно ошибаешься. Дай сюда
порошки, я их буду тебе выдавать сам и строго по графику.
Она послушно вытащила из кармана халата упаковку с порошками
и протянула мужу.
- Леш, а ты чего такой заведенный? Случилось
что-нибудь? В жизни не поверю, что ты можешь на меня так злиться.
- Да ну, Аська, слов у меня не хватает, ей-крест! Надо
же было такую чушь написать. Прямо хоть садись и переписывай все заново. По
уму-то надо было бы встретиться с ним, ткнуть мордой в каждую глупость, которую
он тут изобразил, да заставить переделать. Раз, другой, третий - пока не
получится то, что нужно. Только так аспирантов можно чему-то научить. Но до
защиты два дня осталось, какие уж тут переделки. Впору самому это вступительное
слово сочинять. И главное, я вот чего понять не могу: у него же есть
автореферат, он его писал, я его правил, там каждое слово выверено, каждая
формула на своем месте. Он что, не мог из автореферата скомпилировать текст для
десятиминутного выступления? Откуда этот бред появился?
- Лешечка, солнышко, ну перестань злиться, слышишь?
Если осталось действительно только два дня, то у тебя выхода нет, кроме как
сесть и написать этот текст. Ну и напиши. Потом с аспирантом разберешься, после
защиты уже. Ну что ты как маленький, в самом деле! Не знаешь, как такие вещи
получаются?
- Не знаю, - сердито сказал Алексей. - И знать не хочу.
- А вот это напрасно, - засмеялась Настя. Порошки уже
начали действовать, "ей с каждой секундой становилось все лучше и лучше,
даже в жар бросило, как всегда бывает, когда резко падает температура.
Пользуясь тем, что Леша увлекся собственной гневной тирадой, она уже успела
включить стоящий на столе электрический чайник и насыпала в чашку растворимый
кофе.
- Раз ты систематически осуществляешь научное
руководство аспирантами, ты должен знать, откуда у них берутся неграмотные
тексты. Когда он привез тебе материалы?
- В понедельник, семнадцатого.
- А должен был когда?
- Я просил числу к десятому, но он не успел, занят был
чем-то.
- Чем занят?
- Ну Ася, откуда же я знаю. Мало ли чем человек может
быть занят. В принципе и семнадцатого было не поздно, если бы текст был
нормальным, а не этим беспомощным бредом.
