- Твоя мама в саду, - проскрипел он на ходу, с трудом
борясь с одышкой.
Мать действительно сидела в своем инвалидном кресле под
раскидистым дубом. Ира удивилась, что рядом с ней не было той монахини, сестры
Марфы, которая всегда гуляла с Галиной.
- А где сестра Марфа? - с ходу спросила Ира. Процедуру
приветствия она, как правило, опускала, если общалась с матерью.
Реакция Галины ее ошеломила. Лицо матери задергалось, из
глаз потекли слезы, она начала что-то невнятно бормотать.
- Изверг... Чудовище... Монстр... Больше ничего Ира
разобрать не смогла.
- Ты что? - спокойно спросила она. - Кто чудовище?
Сестра Марфа?
В ответ с матерью стало твориться что-то уж совсем
непонятное. Она закрыла лицо трясущимися руками и принялась раскачиваться из
стороны в сторону. Ира испугалась не на шутку. После случившегося шесть лет
назад несчастья она ни разу не видела, чтобы у матери случалась истерика.
Напротив, забыв всю свою предыдущую жизнь, она стала на удивление спокойной и
равнодушной ко всему и вообще нисколько не походила на ту маму, которую Ира
знала и любила с самого детства. Та Галина была любящей и заботливой матерью,
ласковой, внимательной к детям, никогда не повышала голос. Нынешняя же Галина
была злой, капризной и требовательной. Конечно, в присутствии Иры она частенько
плакала, но всегда это было реакцией на грубость дочери, а вовсе не проявлением
сострадания к ней и остальным детям. Но чтобы вот так...
- Что случилось, мама? Но мать не отвечала,
раскачиваясь все сильнее. Ее уже била крупная дрожь. Ире стало страшно. Она
быстро побежала в сторону здания, выискивая глазами какого-нибудь врача или
хотя бы медсестру. На глаза ей попалась фигура в белом халате.
- Помогите! - закричала она изо всех сил. Мужчина в
халате обернулся и поспешил ей навстречу.
- Что случилось, девушка?
- Там моя мама... - задыхаясь заговорила Ира, показывая
рукой в ту сторону, где оставила мать. - Ей плохо. Помогите, пожалуйста.
Врач поспешил за ней следом. Увидев Галину, он с облегчением
вздохнул.
- Терехина... Вы ее дочь, да? Ничего страшного, в
последнее время с ней это бывает. Она сама успокоится через некоторое время.
- Да что с ней, доктор? Раньше такого никогда не было.
У нее болит что-нибудь?
- Не волнуйтесь, у нее ничего не болит. Это нервное.
- С чего ей нервничать? - уже спокойнее спросила Ира.
- А вы разве не знаете? - удивился врач. - Вы не
слышали про этот ужасный случай с нашей сестрой Марфой?
- Нет. А что произошло?
- Сестру Марфу убили прямо в комнате вашей мамы. А ваша
мама ее первая и обнаружила. Конечно, это было для нее огромным потрясением, и
теперь как только она вспоминает об этом, начинает плакать. Вы не должны
пугаться.
- Может, ей укол какой-нибудь сделать?
- Я же сказал, она сама успокоится. Вот увидите, это
пройдет очень скоро. А уколы ей не нужны, она и без того получает достаточно
много лекарств.
- Но она так трясется... - Ира бросила на мать взгляд,
полный сострадания, смешанного с отвращением.
- Что поделать, голубушка, - пожал плечами врач, - вам
придется к этому привыкнуть. Ваша мать - человек тяжело больной. Пока она еще
относительно молода, но с возрастом проявления болезни будут все более
отталкивающими, это естественный ход вещей, и к этому надо быть готовой.
Болезнь, тем более такая, не бывает красивой. Впрочем, никакая болезнь не
бывает красивой.
- И что мне делать? Ждать, когда она перестанет
плакать?
- Ну, если у вас много свободного времени, можете
погулять по парку. А вообще-то я советовал бы вам идти домой. Это что за сумки?
Ваши?
- Да, я продукты принесла и еще кое-что, мать просила.
- Повесьте их на крючок, там, на спинке коляски. Не
бойтесь, никто не возьмет. У нас тут, знаете ли, не воруют. Пойдемте, я провожу
вас до выхода.
Ира повесила сумки на крючок, бросила на мать последний
взгляд и поймала себя на том, что испытала неожиданное облегчение оттого, что
визит оказался таким коротким и она не успела в очередной раз поссориться с ней
и испортить себе настроение. В прошлый раз она уходила отсюда в слезах.
Симпатичный румяный доктор пошел рядом с ней в сторону выхода из парка,
окружавшего дом инвалидов.
- А что случилось с монахиней? - спросила Ира. - Кто ее
убил?
- Ну, голубушка, кто ж это знает, - развел руками
доктор. - Милиция ищет убийцу, но пока безуспешно.
- Надо же, - вздохнула она, - такая была славная
женщина. По-моему, она была единственной, с кем мать ладила. Вернее, кто мог
ладить с моей мамой. Ласковая такая, терпеливая. Я бы уж сто раз на мать
наорала, а сестра Марфа все терпела, еще и улыбалась. Скажите, а люди всегда
делаются такими невыносимо капризными, когда болеют?
- Почти всегда, - кивнул врач. - И чем тяжелее болезнь,
тем несноснее становится характер. С этим надо мириться как с неизбежностью,
вот и все. Вы, наверное, нечасто маму навещаете?
- Раз в месяц примерно. А как вы догадались?
- Если бы вы приходили чаще, мы бы обязательно
познакомились раньше. Ваша мама здесь уже несколько лет...
- Шесть, - уточнила Ира, отчего-то внезапно устыдившись
своих редких визитов, которые она наносила матери.
- Да, шесть, - согласился он, - а с вами мы впервые
разговариваем. Обычно родственников тех больных, которые находятся здесь долго,
я хорошо знаю. Они обязательно заходят ко мне. А вы меня почему-то не жалуете.
- А вы кто? - без обиняков спросила Ира.
- Я - главный врач. Сергей Львович Гуланов, -
представился доктор. А вас зовут, кажется, Ирой?
- Да. Откуда вы знаете?
- Ну, голубушка, - засмеялся Сергей Львович, - вы
забываете, как мы тут живем. Это для вас весь мир открыт, а здесь у нас мирок
очень замкнутый, от большой жизни наши инвалиды оторваны, варятся в собственном
соку и, разумеется, все про всех знают. Правда, поскольку ваша мама потеряла
память, как раз о вашей семье нам известно не очень-то много. Но мы знаем, что
у вас есть две сестры и брат и они тоже в больнице. К сожалению, для нас так и
осталось тайной, что же случилось с вашей мамой и почему она совершила свой
ужасный поступок. Если бы врачи это знали, может быть, нам удалось бы вернуть
ей память.
- Я тоже не знаю, - призналась Ира.
- И никто не знает? Может быть, есть человек, у
которого вы могли бы спросить?
- Нет, - она покачала головой. - Нет такого человека.
Никто не знает, что на нее вдруг нашло. Папа, наверное, знал, но он умер на
следующий день после этого.
