Так что с экспертизой можно особо не спешить, все равно
наверняка окажется, что телеграмма действительно написана Наташей Терехиной.
Единственное, что в этой ситуации имеет смысл сделать, так это попытаться
установить, кто ее принес на почту в Мурманске. Крайне маловероятно, что это
была сама Наташа. Вряд ли похититель рискнул бы вывозить ее из дома и привозить
на почту, все-таки девушка в инвалидной коляске это очень заметно и
запоминается. Тем более такая красивая девушка. Мимо нее невозможно пройти, не
обратив внимания. Скорее всего это был кто-то другой. Но перед служащими почты
проходит в день столько народу... Эх, Мишу Доценко туда запустить бы!
Глава 15
После ужина Мирон спустился вниз и вышел в лес, окружающий
здание со всех сторон.
- Где Василий Игнатьевич? - спросил он у стоящего на
крыльце охранника.
Тот не снизошел до ответа, только внимательно посмотрел на
Мирона.
- Передай ему, что мне нужно с ним поговорить. Я
погуляю здесь.
Он неторопливо двинулся вокруг дома. Огороженная территория
была на самом деле не так уж велика, бетонный забор виден с любого места. И
всюду на глаза попадаются молчаливые охранники. Да, отсюда не только не
убежишь, здесь даже в затылке не почешешь, чтобы никто не увидел. Наблюдение в
сто глаз и в сто ушей. Но зачем же все это? Какие такие тайны мадридского двора
здесь охраняются? И какое отношение к этим тайнам может иметь семнадцатилетняя
калека? Он снова не услышал, как к нему приблизился Василий. То ли задумался
слишком глубоко, то ли ходил этот крупный человек на удивление легко и
бесшумно.
- Ты хотел меня видеть? Что случилось?
- Я хотел поговорить о Наташе. Знаете, я заметил
любопытную деталь. Ей совершенно нельзя нервничать и огорчаться, у нее сразу же
мозги отказывают.
- Да ну? Это любопытно. Давай-ка поподробнее.
- После того как вы утром нас прервали, я стал вести
себя более сухо и сдержанно, и девочку это так расстроило, что она стала
работать заметно хуже. Зато когда я после обеда ее немного приласкал и назвал
красавицей, она снова показала блестящие результаты. Не стану от вас скрывать,
она решает даже те задачи, которые мне самому не под силу, а я считаюсь самым
сильным студентом на курсе. Не хочу хвастаться, но когда я весной сдал свою
курсовую работу, мой научный руководитель сказал, что это написано на уровне
хорошей кандидатской диссертации.
- И ты хочешь сказать, что девчонка соображает на таком
же уровне? недоверчиво переспросил Василий.
- Даже на более высоком. Но только когда она спокойна и
всем довольна. Стоит ей расстроиться, рассердиться или разнервничаться, как у
нее ничего не получается. Вы знали, что у нее такие особенности?
- Не знал. Но хорошо, что ты мне сказал, теперь буду
знать. Это очень важно. Это все, о чем ты хотел поговорить со мной?
- Ну... - Мирон растерялся, он не ожидал, что Василий
так быстро постарается свернуть разговор. - Я хотел, чтобы вы подумали о том,
как ее не расстраивать, если хотите, чтобы она показывала хорошие результаты.
Ее нельзя обижать и злить.
- Разве я ее обижаю? По-моему, этим как раз ты у нас
занимаешься, нехорошо усмехнулся Василий. - Или у тебя что-то конкретное?
- Да, - твердо сказал Мирон, решившись. - Вам надо
заменить медсестру.
- Ты говоришь о Наде?
- О ней. Она злая, и девочка это чувствует. Каждый раз,
когда ваша Надя входит в комнату, Наташа напрягается и нервничает. Да и я,
честно признаться, тоже. Она очень неприятная особа, крайне неприятная. Когда
Наташа нуждается в ее помощи, она старается справляться сама и терпеть, сколько
может, только бы не звать Надю. До добра это не доведет. Например, сегодня
Наташа неловко повернулась и опрокинула на себя чашку с горячим чаем. Ей нужно
было сменить одежду, но мне она не могла позволить этого сделать, она ведь уже
взрослая девушка, а не маленький ребенок. А Надю звать ей не хотелось. И она
маялась в мокрых брюках, терпела, пока мы не кончили заниматься и я не ушел.
Это не дело, Василий Игнатьевич, так нельзя. Это выводит Наташу из душевного
равновесия. И потом, она могла ошпариться, она же кипяток пролила, ожог нужно
было смазать какой-нибудь лечебной мазью, а она терпела.
- Чушь, - отрезал Василий. - Чушь и блажь. Она еще
будет командовать, какой персонал мне подбирать. Надя - хорошая, опытная
медсестра, но самое главное - она абсолютно надежна. Надежная Надежда, -
усмехнулся он. - Мне некем ее заменить. Вот и возьми на себя эту работу, убеди
девчонку, что она не должна обращать внимания на ерунду. Забота медсестры это
физическое здоровье больного, а не его душевное состояние, и со своими прямыми
обязанностями Надежда справляется превосходно, а большего мы не имеем права от
нее требовать. И никто не имеет. В том числе и Наташа, каким бы гениальным
вундеркиндом она ни была. Нам всем не нравится, когда нас не любят, конечно, мы
предпочитаем иметь дело с людьми, которые хорошо к нам относятся, но в жизни,
увы, возможность выбирать, с кем общаться, дается далеко не всегда. И если наша
девочка этого не понимает, ей надо объяснить. Пусть учится жить в мире
взрослых. В мире взрослых. Что ж, пожалуй, сейчас благоприятный момент для
того, чтобы завести разговор о том мире взрослых, в который должна попасть
Наташа.
- Василий Игнатьевич, а это правда, что кто-то хочет
нанять Наташу на работу?
Василий резко остановился и повернулся к Мирону всем
корпусом.
- Ты с милицией имел когда-нибудь дело?
- Нет, - удивленно ответил Мирон. - Только когда
паспорт получал. А что?
- Знаешь, какая любимая фраза у милиционеров?
- Не знаю.
- "Вопросы здесь задаем мы. А вы только на них
отвечаете". Не приходилось слышать?
- Ну разве что в кино, - вымученно улыбнулся Мирон,
понимая, что его раз и навсегда поставили на место.
- Теперь можешь считать, что и в жизни услышал. И
запомни, Мирон или как там тебя зовут на самом деле: твоя единственная работа
здесь - заниматься с девочкой наукой. Любой шаг в сторону - и ты покойник.
Любое лишнее слово, лишний жест или самый незначительный вопрос, выходящий за
рамки твоей работы, - это и будет тот самый шаг в сторону. А чтобы тебе было
понятнее, скажу еще кое-что. Твой отец очень мне обязан. Не деньгами - делом
своей жизни и самой своей жизнью. Поэтому, если я останусь недоволен твоим
поведением, твой отец первый пустит в тебя пулю, за честь сочтет. Так что не
надейся, что он тебя защитит. Все, разговор окончен, давай возвращаться.
И в этот момент Асланбек-Мирон понял, что он - не жилец. У
него не было четких и логичных аргументов, он совершенно не понимал, что здесь
происходит, но он интуитивно чувствовал, что ему позволяют топтать грешную
землю только до тех пор, пока нужно заниматься с Наташей. Потому что выпускать
его отсюда нельзя. Он не является для них своим, он не член их организации, и
если его допустили к тайне местонахождения Наташи, то разгласить эту тайну
впоследствии ему никто не позволит. А сделать это можно только одним способом.
И отец, как выяснилось, его в этом деле не защитит. Так что будет Мирон вести
себя "правильно" или нет - конец один, разница только в том, раньше
он наступит или позже. Поэтому его единственная надежда - безнадежно больная
девочка Наташа Терехина. Только в ней его спасение. Надо сделать все для того,
чтобы ее нашли раньше, чем закончатся занятия и Мирон перестанет быть нужным
этой банде.
