- Валерий Васильевич, нам известно о ваших
экспериментах. Мы в них заинтересованы. Подумайте над вашими условиями и будьте
готовы назвать вашу цену. Мы вам еще позвоним.
Волохов в тот момент так испугался и растерялся от
неожиданности, что даже не ответил. А звонивший ему человек и не ждал ответа,
просто произнес свои слова и положил трубку. Несколько раз он мысленно
возвращался к этому звонку, пытаясь заготовить заранее те слова, которые он
скажет, если ему позвонят еще раз.
"Я не понимаю, о чем вы говорите..."
"Я не провожу никаких экспериментов..."
Потом он понял, что эти слова не годятся. Раз позвонили -
значит, знают. Какой смысл отпираться?
"Результаты моих научных экспериментов не
продаются..." "Мне не нужны ваши деньги..." "Я не торгую
научными знаниями..."
Все слова казались ему глупыми и беспомощными, неубедительными
и провинциально-напыщенными. Он понимал, что его будут пугать оглаской, но не
особенно этого боялся. Он отобьется, сможет доказать, что это пустые домыслы.
Женщины? Да, были. А что, разве запрещено? Дети? Да, детей его женщины рожали.
А это преступление? Эксперименты над беременными? О чем вы? Я - диагност, я
применял радиологические методы для обследования состояния здоровья беременных
и плода, эти методики запатентованы и признаны. И больше я ничего не делал.
Если женщина нуждалась в лечении по моему профилю, я ее лечил, а как же иначе.
Да, использовал институтскую лабораторию для обследования собственных любовниц,
казните, виноват. Но ущерб государству этим не причинял. Не украл. Не сломал.
Дети рождались нездоровыми и часто болели? Что поделать, во-первых, сейчас
почти все дети такие, экологическая обстановка крайне неблагоприятная, а
во-вторых, это связано с состоянием моего собственного здоровья. Оно, увы,
оставляет желать много лучшего, а законов наследственности пока еще никто не
отменил. Все-таки это мои дети, а не чьи-то.
Одним словом, разоблачения он не боялся. В конце концов,
никто не сможет установить всех его женщин и детей. Разве только Екатерина,
которая утверждала, что выследила его и составила список. Судя по тем цифрам,
которые она называла, список у нее был действительно полный. Но Катерина
умерла, и очень вовремя. И передавать свою методику в чужие руки доктор Волохов
отнюдь не собирался. Он достаточно хорошо представлял себе, кому и для чего она
может понадобиться. Теперь, когда работа близка к завершению и остается только
подождать детей Веры и Зои, он уверен, что у него все получилось. Он научился
делать людей с мощным интеллектом и превосходными физическими данными в части
выносливости и устойчивости к нагрузкам, при этом абсолютно послушных и
управляемых. Идеальных исполнителей, которые в недобросовестных руках могут
превратиться как в супернадежных охранников и не знающих поражения солдат, так
и в ловких преступников и неуловимых наемных убийц.
Волохов не собирался отдавать свою методику никому, ибо
отчетливо видел возможные последствия ее массового использования. Поэтому когда
второй звонок незнакомца все-таки раздался, Валерий Васильевич без колебаний
ответил:
- Нет. Я не понимаю, о чем вы говорите, и не собираюсь
ничего вам продавать.
- Что ж, - сказали ему, - вам придется пожалеть об
этом. Методику мы возьмем у вас сами. В течение нескольких дней после этого
разговора Волохов ходил напряженный и настороженный, ожидая, что в любой момент
его схватят, свяжут, увезут куда-нибудь и будут пытать. Или взломают дверь в
квартиру и украдут все записи. Или еще что-нибудь в этом же роде...
Но ничего не произошло. На него не напали и документы не
украли. И он начал постепенно успокаиваться. Сумел заставить себя не думать об
этом. Точно так же, как и в случае с Анисковец, говорил себе: "Ничего
страшного. Просто попугали. Увидели, что я их не боюсь, и отступились".
Думать так было легче и удобнее. Механизм вытеснения неприятных и тревожных
мыслей работал у доктора Волохова безотказно. А сегодня следователь в
прокуратуре сказал ему, что кто-то похитил Наташу Терехину. Наташу,
единственную из его подросших детей, которая демонстрировала блестящий
интеллект. И Оля была бы такой же, если бы не травма черепа. Но у Оли
интеллектуальное развитие затормозилось, осталась только феноменальная память.
Остальные дети, на которых он отрабатывал эту часть методики, были еще слишком
малы. А Наташе уже семнадцать. Значит, угрозы, произнесенные по телефону, не
были пустыми. Девочку похитили, чтобы тщательно обследовать ее и попытаться
понять, что именно проделывал с ней Волохов. Будут брать всевозможные анализы,
будут подвергать ее мучительным процедурам вплоть до пункции спинномозговой
жидкости. Будут докапываться до корней методики Волохова.
А потом доберутся до Иры. Иру, конечно, сложнее похитить,
она не так беспомощна, как ее полупарализованная сестра. Но Иру можно обмануть
и заставить уехать вполне добровольно и без скандала, так, что и искать ее
никто не станет. Ира им тоже нужна, потому что она уже всем продемонстрировала
свою способность работать постоянно, без длительного отдыха и даже, если нужно,
без сна. С одной Наташей у них ничего не выйдет, они только измучают ее
процедурами и обследованиями. А если одновременно обследовать и Иру, то они
могут получить результат, вполне пригодный для использования.
Этого нельзя допустить.
Сотрудники уголовного розыска в Мурманске не особо
торопились выполнять поручения следователя Московской городской прокуратуры, но
работу все-таки сделали, хоть и не за один день. По указанному в телеграмме
обратному адресу на улице Полярной дом N 20 был, но располагалась там
администрация крупного завода. И никакого корпуса 3. И уж тем более никакой
квартиры 9. Оригинал телеграммы нашли, изъяли и отправили в Москву. Оставалось
ждать, что скажут эксперты, которым вместе с телеграфным бланком предоставили
для сравнения тетради Наташи Терехиной. Почерк во всех образцах был на первый
взгляд одним и тем же, но вероятность хорошей подделки исключать было нельзя.
Когда поступило сообщение от Миши Доценко о том, что доктор
Волохов после работы в институте отправился в район Сокольников, Юра Коротков
немедленно зашел в соседний кабинет к Насте.
- Слушай, наш доктор, похоже, решил наконец
познакомиться с Ирой Терехиной. К чему бы это?
- Точно, - медленно произнесла Настя, подняв на Юру
вмиг посветлевшие глаза. - Теперь я поняла. Ну и балда же я, Юрик! Как же это я
сразу не догадалась. Поехали.
- Куда? - изумился Коротков.
- К Терехиной. Поехали, Юр, поехали, по дороге объясню.
Машина у Короткова была такой старой, что грохотала и дребезжала при каждом
увеличении скорости сверх пятидесяти километров, поэтому им приходилось
выбирать между возможностью ехать быстрее и возможностью разговаривать. Настя
считала, что скоростью в данном случае можно пожертвовать.
- Если я не права, то мы все равно не успеем. А если
права, то торопиться некуда.
