— А он точно там будет один? — склонился к Кузьменкову сидящий на заднем сиденье парнишка лет двадцати с обритой наголо головой, когда машина уже выехала на Равскую.
— Точно, — безлико ответил Кузьменков. — Захар всегда парится один. Во всяком случае, до шести часов.
— А потом что?
— Потом звонит проституткам. Когда основательно накачается спиртным.
— Да, мне Рамзес тоже рассказывал об этом, — подал голос водитель. — Говорят, что Захар заказывает для себя одного никак не меньше двух шмар. А иногда и три. Но такое бывает редко. В основном он предпочитает классический вариант для настоящего мачо. Блондинка плюс брюнетка.
Довольный собственной незамысловатой шуткой, водитель по-дебильному хихикнул. Кузьменков недовольно поморщился. Он с самого начала был против, чтобы на это дело ему в качестве подручных давали этих двоих. Кузьменков и не знал их толком. Тот, что сидел за рулем, имел такую же идиотскую, как и он сам, кличку Толокун и, по словам Нестора, когда-то принадлежал бригаде Мамонта. Откололся от своих уже после того, как сам Мамонт присягнул на верность Кулагину.
Парень на заднем сиденье и подавно был сущим дилетантом. Молокососом, не успевшим даже пороху понюхать. Его погоняло было что-то вроде Кургузый или Кукурузный. Кузьменков даже не запомнил. Откуда он нарисовался, не имелось ни малейшего представления.
Но Шумский настоял на том, чтобы он взял их с собой. И Кузьменкову ничего не оставалось делать, как только согласиться. С кадрами в последнее время действительно, была напряженка…
Толокун остановил машину за квартал до сауны, где окопался Захар. Так было заранее оговорено. Кузьменков склонился вперед и достал из бардачка два пистолета. Бегло проверил один и сунул его себе под ремень. Прикрыл сверху свитером. Второй протянул назад Кургузому-Кукурузному. Парень вцепился в оружие так, как тонущий хватается за последнюю спасительную соломинку. Швырнул недокуренную сигарету в окно. Кузьменков обернулся и заметил, как азартно блестят глаза у его вынужденного подельника.
— Ты хоть обращаться с ним умеешь? — спросил он.
— Само собой, — гордо вскинулся парнишка. — Я два года в армии оттрубил. Ракетные войска.
— И стрелять приходилось?
— На учениях.
Кузьменков тяжело вздохнул.
— На учениях — это хорошо, — без особого энтузиазма произнес он. — Ладно. Будешь меня прикрывать, если что. Вперед не суйся. Усвоил?
— Так точно, товарищ командир!
— А мне? — Толокун выставил перед собой раскрытую ладонь.
Кузьменков недовольно покосился в его сторону:
— Тебе без надобности. Будешь ждать нас в машине. Прикрывать тылы, так сказать. Но я очень надеюсь, что этого делать не придется. Сделаем все быстро и сразу линяем. Так что из тачки не выходи и держи мотор включенным. — Кузьменков потянул на себя ручку двери. — Как только мы появимся на крыльце, подкатывай к нам. Мы прыгаем, и газу. Будешь мудями трясти — сам пристрелю. Без разговоров. Вопросы?
Толокун обиженно выкатил вперед нижнюю губу.
— Нет.
— Тогда все. Пошли, напарничек.
Кузьменков вышел из машины и, не глядя, следует ли за ним парнишка из ракетных войск, двинулся к сауне. Поднявшись на крыльцо, он потянул на себя ручку двери и шагнул в просторный холл, оснащенный барной стойкой. Она же выполняла функции и стойки администраторской. Кузьменков решительно шагнул к ней. По ту сторону его встретил прыщавый белобрысый юнец в красной косоворотке.
— У нас спецобслуживание, — сказал он таким тоном, словно в этом заведении время от времени парились чиновники из самого высшего эшелона власти.
— Ясно.
Кузьменков приподнял свитер, выдернул из-за пояса ствол, навел его на прыщавого юнца и выстрелил. Кровь веером брызнула на противоположную стену. Юнец рухнул под стойку.
— Его-то зачем?
Кузьменков обернулся. Кургузый-Кукурузный удивленно моргал. Оружия у него в руках не было. Кузьменков не удостоил наивного напарника ответом. Быстрым шагом миновав барную стойку, он вошел в основное помещение сауны. Три двери. Кузьменков, не выпуская оружия из рук, толкнул первую. Никого. Он прошел дальше и толкнул вторую дверь. Тоже пусто. Со стороны душевых не доносилось никаких звуков. Кургузый-Кукурузный покорно семенил за старшим тандема. Едва распахнув третью, и последнюю из имеющихся в наличии дверей, Кузьменков сразу наткнулся взглядом на Захара. Тот сидел за низким деревянным столом с резными ножками и бессмысленно разглядывал стоящий перед ним граненый стакан с водкой. Рядом красовалась литровая бутылка и две-три тарелки со скудной закуской. Тело самого Захара было укрыто белоснежной простыней.
— Какого хрена? — пьяно вскинулся он. — Я же сказал, не бес…
Слова застряли в горле. Не взирая на степень своего опьянения, Захар узнал Кузьменкова. В глазах мелькнул страх, и браток предпринял попытку подняться на ноги. Кузьменков не знал, на что рассчитывает жертва, но и тянуть время посчитал излишним. Вскинув пистолет, он дважды выстрелил. Обе пули аккуратно легли Захару в голову. В левый глаз и в переносицу.
Кузьменков развернулся на каблуках и заметил, что навязанный ему Шумским напарник только-только выхватил из-под куртки пистолет.
— Убери пушку, — сухо посоветовал Кузьменков. — Ты и так мне уже очень помог. Пошли отсюда.
Кургузый-Кукурузный глупо улыбнулся. Кузьменков отстранил его рукой и двинулся по направлению к выходу. Захар остался лежать на полу сауны. Его правая рука неестественно завернулась за спину.
Он отстреливался, отстреливался и отстреливался… Казалось, патроны должны были бы уже закончиться, но оба пистолета в каждой руке Кузьменкова продолжали изрыгать смертоносный огонь. Но самое обидное и ужасное заключалось в том, что неприятельские ряды тоже не желали редеть. Их по-прежнему оставалось столько же, сколько и в самом начале схватки. Может быть, он промахивается? Может быть, ни одна из его пуль так и не достигла намеченной цели? Кузьменков отмел это предположение. Он сам видел, как после каждого его выстрела один из нападавших неизменно падал замертво с простреленной грудью. Тогда в чем же дело?
Пистолет в правой руке издал-таки характерный сухой щелчок. Магазин опустел. Кузьменков выстрелил с левой, но и здесь произошла та же самая осечка. Патроны все-таки иссякли.
Кузьменков развернулся и бросился бежать. Выпущенная кем-то из неприятелей пуля больно вонзилась ему в спину. За ней еще одна. И еще… Кузьменков упал лицом вниз и… проснулся.
По лицу струился пот, хотя в квартире совсем не было жарко. На горизонте занимался рассвет. Кузьменков посмотрел на часы. Боль в спине, туда, куда угодили неприятельские пули, осталась такой же реальной. Кузьменков сел и провел ладонью по одеялу, поверх которого лежал. Перо! Он со злостью выдернул его и бросил на пол. Вновь принял горизонтальное положение, но сон больше не шел. Кузьменков тяжело вздохнул и поднялся с кровати.
