Копнин дважды выстрелил, целясь в собровца на выходе. Боец упал лицом вниз. Пачкая плащ в чьей-то крови, Виктор по-пластунски двинулся в его сторону.
— Артем!
Горшаков не нуждался в дополнительных подсказках. Над столом взметнулась чья-то фигура, и Артем, прежде чем разобраться, свой это или чужой, всадил в летящего на него человека сразу три пули. Тело камнем рухнуло вниз. Горшаков развернулся, лежа на полу, и, поймав на мушку одного из парней в камуфляже, выстрелил еще раз.
Копнин подхватил с пола автомат поверженного им собровца, поднялся на одно колено и выпустил продольную длинную очередь. Затем тут же откатился в сторону…
Тяжело раненный в живот и левое предплечье Левинсон первым оказался возле окна и дернул на себя фрамугу. Ближайший к нему собровец лихо развернулся на каблуках и надавил на гашетку. Тело Левинсона прогнулось назад, пистолет выпал из его руки, а сам он в последней отчаянной попытке ухватился пальцами за подоконник. Из раскрытого рта, вырываясь неравномерными толчками, по подбородку заструилась кровавая пенная жижа.
— Лева!
Сидя на полу и вжавшись спиной в стену, Вершинский сам не расслышал собственного крика на фоне несмолкающей канонады. Анатолий перевел ствол своего скорострельного «стечкина» влево и прицельно выстрелил собровцу в голову. Черная вязаная маска окрасилась в пурпурный цвет. Вершинский попытался подняться, но острая боль в ноге не позволила ему совершить столь мужественный и героический поступок. Вершинский чувствовал, как холод от раны поднимается выше и уже окутывает его бедро.
Левинсон упал. Секунды две ногти его правой руки еще скребли по гладкому кафелю пола, но затем замерли и они. Вершинский сплюнул.
— Слим, помоги! — крикнул он и протянул руку в направлении стоящего рядом на коленях Слимчинкова. — Дай мне клешню, черт возьми!
Но Слим не слышал его. Откатившись в сторону, он двумя точными выстрелами уложил еще одного из своих противников, распрямился во весь рост и в ту же секунду поймал пулю в живот. Браток выронил оружие и сложился пополам. Неизвестно, что еще он смог бы предпринять в данной ситуации, но следом за первой его сразила еще одна пуля. В шею. Кровь брызнула фонтаном, и Слим безжизненно стал оседать на пол.
— Мать вашу! Суки!
Вершинский предпринял еще одну попытку подняться на ноги, опираясь рукой о стену. Дыхание с тяжелым свистом вырывалось у него из легких. Анатолий огляделся. Его глаза то и дело останавливались на окровавленных, искаженных гримасой боли лицах товарищей. Кто-то был уже мертв, а кто-то еще балансировал на тонкой грани между жизнью и смертью. Данилов, Рамской, Игнат, Куцый… Вершинский до боли в пальцах сжал в руке «стечкин»…
Копнин крутнулся назад через голову и левой ногой ударил по створке двери. Та распахнулась. Сжимая одной рукой конфискованный автомат, а другой родной «магнум», Виктор вскочил на ноги. Одна из шальных пуль просвистела в опасной близости от его виска.
— За мной, Артем! Прорвемся! Бля буду!
И в следующую секунду он нырнул в дверной проем. Только оказавшись в коридоре, Копнин заметил, что по его правой руке от плеча стекает кровь. Однако боли он не чувствовал. Горшаков буквально вывалился из банкетного зала через секунду после него. Копнин захлопнул дверь.
— Все! Обрываемся! Быстро, быстро, Артем! Давай!
Горшаков рванул к выходу.
— Стой! Куда ты? — Копнин бросился ему на спину. — Там не выйдем! Пошли через черный!
Горшаков развернулся. Его лицо было покрыто мелкими пятнами крови. Нижняя губа рассечена по диагонали. Он приложил к ней тыльную сторону ладони.
— Надо вернуться за Толяном. Он еще жив. Я видел…
— С ума сошел? В жопу Толяна! Сваливаем!
Уже не оглядываясь, Копнин метнулся в правое боковое ответвление. Горшакову ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Навстречу им выскочил испуганный, но вооруженный большим половником повар, и Копнин, не задумываясь, выстрелил ему в лицо. Веером разлетелись перемешанные с кровью мозги. Виктор почувствовал, что его правая рука начинает слабеть.
— Возьми мой «магнум»!
Он на бегу подбросил пистолет в воздух над головой, и несущийся за ним Горшаков подхватил оружие. Копнин с разгона врезался в дверь черного хода и выставил ее плечом. Не удержав равновесия, он повалился лицом вперед. Горшаков перепрыгнул через него.
— Стоять! — грозный окрик раздался откуда-то слева.
Горшаков развернулся и выстрелил. Копнин был уже на ногах.
— Жмем к машине!
1994 год. Аэропорт имени Кирова Ввысь!
Кулагин остановился на середине трапа самолета, следующего рейсом до Ярославля, и оглянулся через плечо. Аэропорт был похож на растревоженный муравейник. Впрочем, он всегда был таким. Встречающие, провожающие, прибывающие, улетающие… Бесконечная суета сует. И с этим ничего нельзя было поделать. Ничего нельзя было изменить.
— Ты идешь? — окликнула его Лиза.
Она все еще опасалась, что Кулагин передумает. В нем действительно до сих пор боролись два разных начала. Желание быть рядом с любимой, жить ради нее и их будущего, пока еще не родившегося ребенка и… друзья. Ребята, которые за последние два года привыкли доверять ему безоговорочно. Возможно, в эту самую секунду никого уже не осталось в живых. Груз вины казался Кулагину во сто крат тяжелее, чем висевшая у него на правом плече спортивная сумка и дипломат с общаковскими деньгами, оттягивающий левую кисть.
Он не успел предотвратить эту злосчастную сходку. Не смог… Несмотря на все уговоры Лизы, Кулагин все-таки намеревался поехать в «Романтик»… Намеревался до тех пор, пока у девушки на нервной почве не открылось кровотечение. Образ погибшей матери, которую Леонид по большому счету так и не успел узнать, встал перед его мысленным взором во всей красе. Наплевав на все, кроме здоровья Лизы, Кулагин повез ее в больницу. Кровотечение остановили, но от того, чтобы лечь на некоторое время на сохранение, девушка категорически отказалась. Она собиралась покинуть Новоречинск, а затем и Россию как можно скорее. Леонид не стал спорить. В любом случае он уже не смог бы что-то изменить…
И вот теперь он вылетал в Ярославль… Согласно собственному плану, именно там Кулагин намеревался прожить с Лизой до тех пор, пока не будут готовы их новые документы. Затем Питер, и уже оттуда прямым вылетом в любой из европейских городов. Леонид и сам пока не определился, какую страну им с будущей женой придется выбрать в качестве временного, как он тогда думал, пристанища.
— Вы будете подниматься? — недовольно проворчала какая-то сухопарая женщина, стоявшая на трапе позади Леонида.
— Да, буду.
Кулагин двинулся вверх.
2007 год. Сауна на Равской Рыночный бизнес
— Вот за что я всегда любил тебя, Нестор, так это за твое умение завершать любое дело не тупой пьянкой, а приятным и, что немаловажно, своевременным отдыхом! — прокричал, выбегая из парной, раскрасневшийся Симловский.
