Книга Гипсовый трубач: Дубль два, страница 23. Автор книги Юрий Поляков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гипсовый трубач: Дубль два»

Cтраница 23

Но Гранникова знала, о чем говорит: заполучить великого барда в институт пытались уже не один год. Это раньше, в голодной актерской молодости, он мчался петь в любой трудовой коллектив за смешную мзду, а то и просто за накрытый стол. Но теперь, сыграв Гамлета, снявшись у Говорухина, вкусив Марины Влади и славы, он все реже откликался на скромные приглашения. Конечно, Владимир Семенович умер бы не от морфия с водкой, а от изумления, если бы узнал, сколько за свои суггестивные блеянья на корпоративных вечеринках берет нынче тот же Гребенщиков. Но тогда, в семидесятые, по советским меркам, гонорары гения блатных аккордов были огромны, да и Марина Влади, урожденная Полякова, тоже была при валюте.

И Мохнач понял: его личное счастье зависит теперь от Высоцкого. Начал он с самого простого – позвонил в театр. Напрасно. Его приняли за одного из безумных высоцкоманов и отшили с тем тонким интеллигентским хамством, которым виртуозно владеют завлиты зрелищных учреждений. Тогда влюбленный студент сложными путями добыл домашний телефон кумира салонов и подворотен. Когда он услышал в трубке легендарную хрипотцу, его сердце от счастья чуть не сорвалось с аорты, но великий голос объяснил: «меня дома нет», предложил оставить сообщение и вежливо попрощался. Озадаченный Мохнач несколько раз набирал номер, слыша в ответ одно и то же, пока не сообразил, что имеет дело с автоответчиком, о котором как будущий инженер-электронщик читал в специальных журналах, но прежде никогда в глаза не видел и в уши не слышал. Мохнач пролепетал приглашение выступить перед студентами и преподавателями института, продиктовал телефон профкома и признался напоследок в вечной любви к автору бессмертной песни «Ой, Вань, гляди, какие клоуны!»

Бесполезно. Никакого отзыва не последовало.

Тогда настойчивый юноша пошел другим путем: он подгадал, когда после «Гамлета» актер выходил из служебного подъезда Таганки, подбежал, но едва успел затараторить отрепетированную челобитную, как его оттерли рослые спутники невысокого гения. Садясь за руль голубого «мерседеса-350», Высоцкий едва коснулся взглядом назойливого фаната, и студента поразила глухая эльсинорская тоска в глазах полуживого от усталости символа эпохи. А тем временем Марина Гранникова начала встречаться с аспирантом кафедры автоматики Борей Ивановым.

И отчаявшийся Мохнач решился. Дом кооператива «График» на Малой Грузинской, где жил Владимир Семенович, он вызнал давно. А толку? Можно, конечно, подкараулить у парадного, но результат будет тот же, что и у театра: отодвинут, не заметив. Что же такое придумать?! И после нескольких бессонных ночей Мохнача осенило: он решил – ни много ни мало – нарядиться Высоцким! Кстати, ростом и комплекцией паренек напоминал великого барда, и свитер из грубой шерсти у него имелся – тетка ко дню рождения связала. Но где взять настоящие американские джинсы, каковых у ковровского выходца не было и быть не могло? Спас сосед по общежитию, сын снабженца из Уренгоя: он дал ему не только свои восхитительно затертые «вранглеры», но еще и адидасовские кроссовки с тремя невыразимыми полосками. Бороду Мохнач соорудил, приклеив к щекам завитки овчины, состриженные с армейского тулупа, подаренного дядей-прапорщиком. А вот гитара имелась – настоящая, изготовленная Щелковским заводом струнных инструментов и купленная в магазине «Аккорд» за 14 рублей 60 копеек.

Стоял свежий май 1979 года. Театральный сезон близился к концу. Куда потом уедет или улетит Высоцкий – бог весть! Мохнач затаился в глубине двора в зарослях сирени и ждал до глубокой ночи. Медленно сгущались сумерки, вот уже и самые ленивые собачники выгуляли своих бдительных питомцев, подозрительно тявкавших на черный куст, светившийся в темноте гроздьями соцветий. Лишь во втором часу подъехала вереница машин во главе со знакомым голубым «мерседесом». Не теряя ни минуты, паренек выскочил из засады, взлетел на ступеньки подъезда, рванул струны и запел хриплым голосом своего бога:


Час зачатья я помню не точно,

Значит, память моя однобока.

Но зачат я был ночью – порочно

И явился на свет не до срока.

Поначалу компания просто высыпала из машин и с изумлением разглядывала молодого, неизмученного «Высоцкого», который словно вышагнул из кадра «Вертикали» и, загородив им дверь, клокотал, обрывая струны:


Я рождался не в муках, не в злобе —

Девять месяцев, это не лет…

Первый срок отбывал я в утробе,

Ничего там хорошего нет…

Мохнач, надрываясь, тем не менее, опознал среди гостей Говорухина, Севу Абдулова и, конечно, Марину Влади, одетую во все неизъяснимо парижское. Она, первой сообразив, в чем дело, подошла к самозванцу и дернула за бороду: в ее пальцах остались клочья овчины, и актриса тут же предъявила ее друзьям, что привело всех в восторг. Веселый и хмельной кумир тоже, захохотав, спросил:

– Ты кто?

– Вова… – от неожиданности брякнул Мохнач.

– Откуда?

– Из Коврова… – сознался студент.

– Вова из Коврова, – мрачно срифмовал Говорухин.

– Ну, и чего тебе надо, Вова из Коврова? – спросил Высоцкий.

– Владимир Семенович, выступите у нас, пожалуйста!

– В Коврове?

– Нет, в МИЭПе…

– Где-е?

– Московский институт электронного приборостроения, – подсказал, кажется, Сева Абдулов, совсем не похожий на трусливого муровца из фильма «Место встречи изменить нельзя». – там хорошие ребята…

– У меня на сервисе один вечерник оттуда работает, – сообщил пижон в замшевой куртке и модных полутемных очках. – В любой иномарке за минуту разбирается! Хороший институт…

– Давно караулишь? – поинтересовался бард.

– Давно.

– Есть хочешь?

– Немного.

– Пошли!

– Я?

– Пошли-пошли, Вова из Коврова!

От этой своей выходки он ожидал чего угодно, но о том, что его позовут домой к Высоцкому, даже помыслить не мог. Квартира, правда, его немного разочаровала. Нет, конечно, убогую ковровскую «распашонку», где он жил с родителями, даже и сравнивать нечего. тут сразу видно: спецпланировка – холл, просторная кухня, большая гостиная… Но ведь всегда кажется, будто великие люди живут не на обычной жилплощади, а в таинственных чертогах, переступишь порог – и, как в «Мастере и Маргарите», откроются бескрайние залы, колонны, мраморные камины, красная мебель на когтистых львиных лапах, потемневшая живопись в золотых кудрявых рамах, а сам хозяин непременно восседает в высоком старинном кресле и кусает в творческом изнеможении гусиное перо…

Ничего этого не было. На стене висели картины и рисунки в скромных рамках, афиши спектаклей и большая карта мира, утыканная цветными кнопками, каких в наших канцелярских принадлежностях не купишь. Польша, Германия, Франция, Англия, Югославия, Венгрия, Болгария, Испания, Марокко, остров Мадейра, Канарские острова, Мексика, Канада, США… Марина повязала передничек, назначила своим помощником Мохнача и стала расторопно накрывать стол, в своей хлопотливости ничем не напоминая звезду мирового кино. Таская с кухни тарелки, Вова слышал урывками разговор мужчин и удивлялся. Он-то думал, такие люди говорят исключительно о творчестве, ну, в крайнем случае, об интригах, обвивающих большое искусство. Так, ходили слухи, что коварный Любимов давно хочет отобрать у Высоцкого роль Гамлета и отдать Золотухину. Но речь шла совсем о другом: об ОВИРе, который опять тянет с визой, хотя в ЦК Высоцкому твердо обещали, о каком-то председателе кооператива «График», снова вызванном на допрос в прокуратуру, о запчастях к «мерседесу», стоящих безумных денег, о фанере, которой обили стены на даче, а она взяла и перекосилась из-за того, что зимой лопнула неправильная система отопления. Сам бард, смеясь, рассказывал, как выступал на лесопилке, чтобы потом там же купить с переплатой вагонку и половую доску: достать их иначе невозможно. Говорил он громко, взвинченно, а в движениях была какая-то излишняя угловатая торопливость.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация