— Она вас тоже любит. — Аварцев гигиенически улыбнулся. — И надо что-то решать. Ребенок измучился. А ей нервничать нельзя. Вы знаете об этом?
— Знаю.
— Тем более. Вы ведь женаты? У вас дочь…
— Женат.
— И давно женаты?
— Давно.
— Я вас понимаю. Я сам прожил с женой шестнадцать лет. Это очень тяжело
— уходить… Словно отрываешь и выбрасываешь на помойку часть самого себя. Но все равно — надо решать. Ваша жена знает о Лайзе?
— У меня с женой очень сложные отношения. Я боюсь…
— Бояться надо было раньше, когда вы мою дочь в постель укладывали.
— Я не укладывал.
— Только не рассказывайте мне, что это она вас уложила. Я навел справки: вы всегда были большим специалистом по служебным романам. Но что сделано
— то сделано. Главное, чтобы не было скандалов. Она уже один раз прошла через это — и второго раза быть не должно. Поэтому предлагаю вам вот что. У меня на Кипре есть дом. Неплохой дом. Вы когда-нибудь видели кровать, которая автоматически поднимается из спальной на крышу?
— Слышал.
— Уже неплохо. Это очень романтично, поверьте! Кроме того, я открываю на Кипре представительство телекоммуникационной фирмы «Меркурий плюс». Оффшорная зона, сами понимаете! Итак, я предлагаю следующее: вы просто исчезаете — садитесь в самолет, летите на Кипр и живете в моем доме. Никаких разборок и скандалов с вашей женой. Лайзе нельзя нервничать. Вы знаете, какой у нее диагноз?
— Не знаю.
— Вот и хорошо. Вам лучше не знать. И если она из-за вас попадет в больницу… Ладно, не буду уточнять. А то обо мне и так в последнее время ужастики рассказывают. Вы не слышали?
— Только хорошее.
— Ну и чудесно. Вы знаете, что она хочет венчаться?
— Нет.
— Теперь знаете. Неподалеку от моего дома на Кипре есть православный храм. Там и обвенчаетесь, если она не передумает. Развод и все формальности я организую без вас. Документы пришлю. Сомневаетесь?
— Нет, — ответил Башмаков, вспомнив печальный опыт Джедая.
— Купайтесь, отдыхайте, развлекайтесь. Катайтесь на кровати вверх-вниз, пока не надоест. Захотите поработать — пожалуйста в «Меркурий плюс». Я наводил справки — специалист вы вроде бы неплохой. Но пока никакого потомства. Вы меня поняли? Я знаю, она хочет от вас ребенка. Но вы же взрослый человек, мы с вами ровесники… Я на вас рассчитываю, Олег Трудович!
— Я, конечно, постараюсь, но…
— Уж постарайтесь! Не стерилизовать же мне вас, ей-богу! — Аварцев весело засмеялся и посмотрел на Башмакова злыми глазами. — Внуки от вас мне не нужны. Я вообще думаю, она скоро в вас разочаруется. Я даже в этом убежден.
— Почему же?
— Олег Трудович, надеюсь, вы понимаете, что девушки случайно в ровесников своих отцов не влюбляются? Конечно, я виноват перед ней… Но что же делать, у меня теперь новая жизнь. И любой нормальный мужик с мозгами за эти годы мог себе заработать на новую жизнь. Это было проще простого, потому что у власти мерзавцы, а деньги кучами валяются под ногами. Надо только нагнуться чуть раньше других или хотя бы одновременно с другими. А вы вообще даже не нагнулись! Одно из двух: вы — или дурак, или лентяй. Чем вы занимались? За державу переживали? На демонстрации ходили? Или у жены под жопой сидели?
— Я ведь могу обидеться и уйти, — тихо предупредил Башмаков, чувствуя, как от ненависти к Аварцеву у него похолодел кончик носа.
— Обидеться вы, конечно, можете. И даже хорошо, если обидитесь. Но уйти — не можете. Моя дочь вас хочет. И получит. Даже если вы ее не любите — придется потерпеть, пока она вас расхочет. Не волнуйтесь, когда это произойдет, я компенсирую вам все издержки. На старость хватит. Господи, как все-таки бежит время! Пятнадцать лет назад я с квартальной премии покупал ей на птичьем рынке хомяка. А теперь вот…
— А венчание? — тихо спросил Башмаков.
— Проснитесь, Олег Трудович! Вы где? Бандюков подстреленных в лавре рядом с мощами за деньги кладут. А вы… Как повенчают, так и развенчают.
— А если она не расхочет?
— Тогда я буду думать. Очень серьезно буду думать. На сборы вам даю две недели. А насчет вашей жены я, наверное, погорячился. В свое время я ушел, ничего не сказав. И напрасно. Если ты прожил с женщиной много лет, то одного она все-таки заслуживает — уведомления об отставке. Тут уж вы сами решайте: сбежать тайком или уйти с развернутыми знаменами… Но без скандалов. Лайзе нельзя волноваться.
Он сделал еле заметный жест, охранник что-то крикнул в портативную рацию — и буквально через мгновение из переулка выскочили «мерседес» и джип. Башмаков, во время разговора копивший в себе злое истерическое правдолюбие, уже был готов сказать такое, отчего все разлетится к черту, а его жизнь будет кончена. А почему только сказать? Сделать! Взять и треснуть по этой самоуверенной морде, по этой гигиенической улыбке! Отхлестать по щекам… Нагнулся он, сволочь! Не нагнулся, а сам всех нагнул… Скотина!
— Что с вами? — удивился Аварцев. Башмаков уже сжимал в кармане кулак, как вдруг заметил рулек на капоте. За десять минут водитель успел поставить новый сверкающий рулек. И это мелкое эстетическое обстоятельство почему-то так ударило, так накренило и обезволило Олега Трудовича, что он чуть не заплакал.
— У вас как со здоровьем? — участливо спросил Аварцев.
— Нормально. Просто иногда…
— Берегите себя! Лайзе расстраиваться нельзя ни в коем случае. Итак, две недели…
«Никогда! — подумал Башмаков, глядя вслед исчезающим автомобилям. — Никогда!»
…Через несколько дней Олег Трудович лежал в постели, откинувшись на подушку и заложив руки за голову, а Вета участливо склонялась над ним, касаясь коричневыми, похожими на изюмины сосками его волосатой груди.
— Тебе со мной хорошо?
— Очень.
— Очень или очень-очень? — она заглянула ему в глаза.
— Очень-очень!
— А ты, между прочим, понравился папе!
— В каком смысле?
— Во всех. Он хочет, чтобы мы обязательно обвенчались!
— Если папа хочет, значит, обвенчаемся…
— Ты будешь ей что-нибудь объяснять?
— Наверное, нет. Просто соберусь и уйду.
— А если она спросит?
— Отвечу, что люблю другую.
— А если она спросит: «Кого?»
— Не спросит.
— Я бы тоже не спросила. Из гордости.
— Она не спросит из усталости.
— Боже! Как можно устать…
Вета подперла ладонью щеку и уставилась на Башмакова с таким обожанием, что он даже застеснялся вскочившего на щеке прыщика.
