— Сделаю все, что в моих силах, — заверил гостя Андрей Андреевич.
— Благодарю вас. Поскольку, как я полагаю, преступники до сих пор находятся в вашей округе, — начал Артемий Платонович, — надо дать их приметы стражникам и всем заинтересованным лицам, чтобы те походили по деревням и поспрашивали, не видел ли кто этих людей. И чтобы сами блюстители порядка постоянно были начеку. Все сведения должны стекаться к вам, а уже от вас ко мне или моему помощнику приставу Обличайло. Это вас не сильно затруднит?
— Бог с вами, это же моя обязанность, — вскинул брови барон. — Сегодня же будут отданы все необходимые распоряжения.
— Благодарю вас.
— Где вы остановились?
— Я человек весьма неприхотливый, — заверил барона Аристов, — в Ротозееве, на постоялом дворе.
— Может, вы примете мое приглашение и остановитесь у меня? — любезно предложил барон.
— С удовольствием, но там мне удобнее для дела, — ответил отставной штабс-ротмистр. — Там станция, почта, телеграф. А вот бывать у вас мне будет необходимо довольно часто. Надеюсь, вы не откажете мне в любезности?
— Да ради бога! В любое время дня и ночи, — искренне заверил его барон.
— Ну, ночи вряд ли, — улыбнулся Артемий Платонович. — И еще. Мне надо переговорить с вашим сыном. Он ведь ехал в том же самом поезде.
— Хорошо. Сейчас я его позову.
Барон снова звякнул в колокольчик и приказал лакею найти Михаила. Молодой барон явился минут через пять. Внешне он очень напоминал отца, по существу, был его молодой копией. Высок. Щеголеват, может быть, даже чересчур. Такие франты умеют вскружить дамам голову. Но поскольку, выйдя из поезда, он тотчас сел в коляску и поехал в отцово имение, то ничего интересного для Аристова сообщить Михаил не мог. Размышляя о своем предстоящем разговоре с отцом, Михаил даже не обратил внимания, кто вместе с ним сошел с поезда.
На обратном пути Артемию Платоновичу вновь вспомнилась та дама, что спрашивала про него у хозяина постоялого двора. Может, она прочитала ту статейку в газете и хотела ему что-то сообщить? Право, это уже навязчивая идея!
На постоялом дворе он увидел коляску помощника нижегородского полицмейстера. Значит, Обличайло уже вернулся! Только вот с чем?
Максима Станиславовича он застал в его нумере. По его сияющему лицу было нетрудно догадаться, что прибыл он с благоприятными вестями.
— Вижу, что вы не зря съездили, — констатировал Артемий Платонович. — Ну, рассказывайте. Жду!
— Я сделал все так, как вы сказали, — оживленно начал Обличайло. — По пришедшим в управление ответам на наши запросы о пропавших и разыскиваемых, приметы и инициалы нашего покойника совпали только с двумя: давно разыскиваемым мещанином Пермской губернии Кондратием Молоковым и чиновником особых поручений при средневолжском губернаторе Константином Макаровым. Этот Макаров должен был 27 августа телеграфировать в Средневолжск о своем прибытии в Нижний, но не телеграфировал. Когда наш запрос дошел до Средневолжска, то там признали, что присланные приметы совпадают с приметами этого их чиновника, вот они и обеспокоились. Тем более что он должен был сесть на этот поезд именно в Володарах. В Нижнем нашлись знакомые этого Макарова, они и опознали его труп. В данный момент его тело плывет на пароходе в Средневолжск.
— Я тоже в данный момент должен был плыть в Средневолжск, — заметил Артемий Платонович. — Ладно… Вы мне вот скажите, что делал чиновник особых поручений при средневолжском губернаторе в этих Володарах? И что такого он вез в своей дорожной сумке, из-за чего, верно, и постигла его смерть?
— Я могу только предполагать, господин Аристов, — неуверенно произнес Обличайло. — В Средневолжске, насколько мне известно, вот уже несколько месяцев находится жандармский полковник Мезенцов. Может, этот вояж Макарова как-то связан с этим?
— Благодарю вас, — отозвался Артемий Платонович задумчиво. — Вероятно, вы правы.
«И как это я сам не догадался?» — хотел было добавить он, но промолчал. Действительно, товарищ начальника штаба Отдельного Его Императорского Величества корпуса жандармов флигель-адъютант Михаил Владимирович Мезенцов вот уже несколько месяцев пребывал в Средневолжске, но о цели его вояжа в губернский город никто не знал, исключая, разумеется, губернатора и, возможно, чиновника особых поручений Константина Никитича Макарова.
«Может, у Макарова была какая-то особая миссия в Володарах? — продолжал размышлять отставной штабс-ротмистр. — Может, там ему передали какие-то документы, предназначенные для Мезенцова, которые он и вез в своей дорожной сумке? А кто-то об этом знал и, дабы завладеть этими документами, и убил Макарова?»
Вопросов было много. Ответов — ни одного. До Артемия Платоновича, конечно, доходили слухи, что в Средневолжске существует какая-то тайная организация революционного толка, но ни целей ее, ни насколько она опасна существующему режиму, он не знал.
— Как бы то там ни было, — сказал он, — наша цель — найти преступников, похитивших сумку, а вернее, ее содержимое. И изъять его у них.
— Это понятно, — со вздохом отозвался Обличайло. — Только вот где их искать?
Артемий Платонович задумался.
В то время как он раскуривал свою трубку, из почтово-телеграфной конторы вышла красивая дама в оранжевом атласном платье с античным профилем. Она тоже была задумчива и рвала в мелкие кусочки телеграмму, только что полученную ею из Нижнего Новгорода. В телеграмме было всего три слова:
«Личность фигуранта установлена».
Глава 7 БОЛЬШЕ, ЧЕМ УЗЫ РОДСТВА
Вера еще раз внимательно осмотрела письма. Но все они были написаны не по-русски, хотя некоторые слова и можно было прочитать. Показать бы их дяде, владеющему несколькими языками, однако он был занят визитером в Белой гостиной. Вере ничего не оставалось, как запереть покуда письма в своем комоде.
Потом дядя долго беседовал с Мишелем у себя в кабинете и, даже не отобедав, спешно укатил в Ротозеево.
А потом к ней пришел кузен.
— Можно к тебе? — спросил он, постучав в ее комнату.
— Конечно, — ответила она, улыбнувшись. — Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть.
«Рада тебя видеть» — это не составляло и сотой доли того, чем было заполнено сердце Веры. Она боготворила двоюродного брата. Сколько она себя помнила, он был для нее высшим существом. Таковым являлся для нее и старший кузен, но Мишель был особенным высшим существом. Она помнила о нем в те долгие дни его службы в гвардии, мысленно разговаривала с ним и даже немного спорила. О чем? О том, что он должен быть рядом с дядей, жить в замке и помогать ему в его хозяйственных делах. Она, конечно, лукавила. На самом деле, в чем она долго не могла признаться сама себе, ее самым большим и заветным желанием было то, чтобы она была рядом с Мишелем, могла видеть его каждый день и дышать с ним одним воздухом.
