— Знаю, милая сестренка, конечно, знаю, — благодарно глянул на нее Михаил. — Верно, в этом доме, да и во всем свете ты единственная, кто всегда рад меня видеть.
— Ты что, поссорился с дядей? — с тревогой спросила она.
— Да нет, — ответил молодой барон. — Мы просто беседовали о жизни. Отец считает, что я должен служить. Не по военной, так по гражданской линии.
— Ну, если так считает дядя… — Она опустила головку, и легкий румянец покрыл ее лицо.
— Он хочет, чтобы я отправился в Средневолжск к его брату. Ты ведь знаешь, что Адриан Андреевич служит там полицмейстером. Говорит, если я скучаю по военной службе, то служба в полиции мне ее в достаточной степени заменит.
— А ты? — подняла Вера на него глаза.
— Из гвардейцев в полицианты? Нет уж, увольте. Меня не поймут. Ты знаешь, — дабы перевести разговор в иное русло, сказал Михаил, — в поезде, где я ехал, умер один пассажир. Газеты пишут, что его как-то таинственно убили, а багаж похитили. Тот человек, что приезжал сегодня к отцу, ведет расследование этого дела. Он и меня расспрашивал, не видел ли я чего. Крепкий такой старикан.
— Господи, — тихо произнесла Вера.
С холодным ознобом пронеслась вдруг мысль, что и ее Мишеля могут вот так же убить и ограбить, и его не будет, а вместе с ним померкнет и весь мир, и отпадет и желание, и надобность жить дальше.
Она как-то судорожно вздохнула.
— Что, напугал я тебя? Боже, какой я все же глупый, — с жалостью посмотрел на двоюродную сестренку Михаил. — Прости меня, пожалуйста.
Он положил ей на плечи руки и почувствовал, что она дрожит.
— Успокойся, прошу тебя, — ласково произнес он и заглянул ей в глаза.
Ее взгляд поразил его. На него смотрели глаза женщины, наполненные любовью и болью. Он даже отдернул руки — так выразителен и жгуч был ее взгляд. А потом он почувствовал, что между ними что-то произошло. Как будто с этой минуты их стало связывать нечто большее, нежели только родственные узы. Какая-то иная нить протянулась между ними, очень важная, что роднит души людей даже больше, чем нити родства.
Вот как оно бывает. Смутившись, Мишель отыскал подходящую причину для ухода и, попрощавшись, ушел.
Ночью Вера долго не могла уснуть. Вспоминался во всех деталях этот разговор с кузеном, его руки на ее плечах, вызвавшие озноб во всем теле и какой-то непонятный холодок в животе. И его взгляд, наполненный удивлением и прозрением. Будто он увидел в ней нечто такое, чего не видел никогда и даже не предполагал увидеть.
Когда она открыла глаза, то почувствовала, что улыбается. По-летнему светило солнце, а внутри и вокруг нее все было наполнено ощущением праздника. Она вскочила с постели и бросилась одеваться. Скорее, скорее увидеть его глаза, услышать его голос. Скорее окунуться в счастье.
В ее комнату заглянула горничная:
— Вы проснулись, барышня?
— Проснулась! — весело воскликнула Вера. — Ты не беспокойся, я оденусь сама. И мне ничего не надо.
— Вас там это, парень из Березовки с утра дожидается. Говорит, дело до вас есть.
«Верно, пришел за своей наградой, — подумала Вера. — А я так и не переговорила с дядей».
— Проводи его в беседку, я сейчас выйду, — с некоторой досадой сказала Вера.
— Барышне известно, какая история вышла с письмами? — выпалил Сенька, как только Вера вошла в беседку.
Вера насторожилась:
— Нет, а что такое?
— Вы слышали об убийстве в поезде?
— Слышала, только тебе-то откуда это известно?
— В Ротозееве только об этом и говорят. И на базаре, и в трактире…
— А что ты делал в Ротозееве?
— Да так, повидать кое-кого надо было, — неопределенно пожал плечами Сенька.
— Что-то ты темнишь, Семен, — пристально посмотрела на него Вера. — Ведь так?
— Да что вы, барышня, — округлил глаза Сенька. — Разве бы я посмел! Я от вас никогда ничего не скрываю. Вот и сегодня пришел, чтобы кое-что вам рассказать.
— Хорошо, говори.
— Так вы слышали об убийстве в поезде? — заговорщицким голосом спросил Сеня.
— Слышала. Мне говорил об этом кузен.
— Так вот, — понизил голос Сенька, — письма оттуда!
— С чего ты это взял?
— Да стражники повсюду спрашивают о двоих чужаках, большом и маленьком. Большой постарше и хромает. А маленький моложе и в пуховой шляпе. Они ехали в том самом поезде и вышли в Ротозееве. Так вот, — Сенька огляделся по сторонам и перешел на шепот, — это их я в лесу видел.
Внутри у Веры похолодело.
— Ты уверен?
— Уверен. У них была большая сумка с какими-то бумагами. Письма те из этой сумки. Я еще тогда подумал, что они ее, верно, где-то сперли. Уж больно они таились.
— В таком случае бумаги как можно быстрее надо показать дяде. Я сделаю это сегодня же.
— А моя награда?
— Не беспокойся. Я поговорю с дядей и постараюсь выхлопотать ее для тебя.
Сенька даже подскочил от радости. Деньги! Он скоро получит много денег! А потом он все-таки найдет этих двоих и скажет им, что нашел их письма. И предложит им выкупить их. Он уже занялся их поисками и знает, что в Ротозееве этих двоих нет. Ничего, он их отыщет и убьет двух зайцев одним махом! Вот тогда и похлебает уху!
Ай да Сенька!
Глава 8 РАЗМЫШЛЕНИЯ ОТСТАВНОГО ШТАБС-РОТМИСТРА
Все-таки дама, что спрашивала о нем у хозяина постоялого двора, крепко занимала мысли Аристова. Кто она? Что делает в этом Ротозееве? Зачем она интересовалась им и связан ли был ее интерес только с газетной публикацией? А может, узнав о происшествии в поезде, она хотела что-то ему сообщить и он зря не подошел к ней тогда, когда она спрашивала о нем? Все-таки каким же он иногда бывает растяпой!
Артемий Платонович спустился вниз и нашел хозяина постоялого двора.
— Простите, меня кто-нибудь спрашивал? — стараясь казаться непринужденным, спросил он.
— Да, — ответил хозяин, — вчера. Очень красивая дама.
— Она не сказала, что ей от меня нужно?
— Нет, ваше благородие. Спросила только, остановились ли вы здесь. Я ответил, что остановились.
— И это все? — недоуменно спросил Аристов.
Хозяин удивленно пожал плечами:
— И все.
— Она представилась?
— А как же, представилась, ваше благородие. Сразу видно, что дама из благородных. Зовут ее Валентина Дмитриевна Петровская. Так она записалась в журнале для приезжих.
— Странно… И что, она вот так вот одна и приехала? — удивился Артемий Платонович.
