– Олег, ты сегодня совсем не соображаешь, что говоришь!
– Понял. Не повторится. Вторая позиция. Твой доклад. Все отделы, кроме Мухина, свои куски сдали, я их свел, Аллочка допечатывает, можешь пройтись рукой метра.
– Фактуру по работе с подростками не забыли?
– Обижаешь, командир! Локтюков и Комиссарова расстарались. Особенно о подростках и нашем детдоме получилось здорово!
– Вот так, да? Дальше.
– Плохо с выступающими. Пропаганда пока никого не подготовила – с Мухиным разговаривай сам. Мои ребята ведут печатника, строителя и двадцатичетырехлетнего кандидата наук, представляешь? По другим отделам будут: студент из педагогического (первокурсник – ты его не знаешь), спортсмен, солдатик, от творческой молодежи, как всегда, выступит Полубояринов. Да-а, совсем забыл: от Майонезного завода будет этот… как его?..
– Кобанков?
– Точно. Он к своему отчетному собранию хороший текст подготовил. Со слезой! Самородок!
– А когда у них собрание?
– Завтра. Первыми проводят.
– Вот так, да? Надо к ним съездить. – Шумилин сделал пометку на перекидном календаре.
– И последнее по выступлениям: школьный отдел пишет сочинение на тему «За партой, как в бою!».
Первый секретарь нехотя улыбнулся и спросил:
– Сколько всего выступлений?
– Девять. Из них два резервные.
– Сколько подготовлено?
– Два: Кобанков и Полубояринов…
– А слет в среду! С этого и начинал бы. Дальше.
– Третья позиция. Пригласительные билеты. НИИ ТД отпечатал еще в начале недели, уже разослали. Вот образец.
И Чесноков положил на стол красные глянцевые корочки с золотым тиснением.
– Красиво, – покачал головой первый секретарь. – Райком, выходит, не готов, зато билеты готовы. А слет-то мы все-таки не для красивых билетов проводим! Дальше.
– Четвертая позиция. Скандирующая группа. Взяли молодых ребят из драматического театра; когда их слышишь, хочется встать и запеть…
– В день слета в спектакле они не заняты?
– Кто?.. Нет, наверное…
– Проверь.
– Понял. Пятая позиция. Плакаты пропаганда еще не сделала, с Мухиным разговаривай сам, у него на все один ответ: решим в рабочем порядке. Кстати, кино – в рабочем порядке – он тоже до сих пор не заказал. В последний момент, боюсь, привезет «Центрнаучфильм». Ты бы позвонил, может, недублированный дадут? Актив побалуем.
– Не дадут.
– Почему?
– Вредно это!
– Понял, командир. Но тогда тех, которые для нас фильмы покупают, надо отстранять!
– Зачем?
– Потому как отравлены буржуазной идеологией: они ведь все фильмы – и недублированные! – смотрят. Жуть! Шестая позиция. Транспортом занимается Шестопалов. Я ему сказал, если не решит вопроса с автобусами, повезет на себе…
– Письмо в автохозяйство отправили?
– Нет еще.
– Из скольких школ пионеры?
– Из пяти.
– Где собирать будете? Где репетировать?
– Кажется, во дворце.
– С директором договорились?
– Кажется, да…
– Кажется… За три дня до слета знать нужно! Кажется… Дальше.
– Седьмая позиция. Сцена, президиум, контакт с клубом автохозяйства, звукорежиссура – всем занимается Мухин, обещал решить в рабочем порядке, разговаривай с ним сам.
– Значит, тоже не сделано, – еще больше помрачнел Шумилин.
– Восьмая позиция. Рассадка в зале. Этим занимаются мои ребята, студенческий и школьный, Заяшников приведет первые курсы педагогического, мои обеспечат делегации предприятий и организаций, подстрахуемся школьниками. Если в зале останется хоть одно свободное место, можешь расстрелять меня при попытке к бегству. Девятая позиция. Дружинники. Локтюков все сделал. Тридцать районных каратистов придут на дежурство в поясах всех цветов радуги. Шучу. Десятая позиция. Буфет. Я договорился: трест столовых организует два лотка. Будут киоски с книгами и пластинками, посмотри список – там интересное есть… Одиннадцатая позиция. Корреспондента из «Комсомольца» я пригласил, звонил от твоего имени, с радио тоже будут. Телевизионщики ответили, что снимали нас в прошлый раз – сколько можно? Кстати, сделать это должен был Мухин, но средства массовой информации я никому не доверяю. Ты, например, давно себя в газете на фотографии видел?
– А что?
– Ничего. Двенадцатая позиция. Приветствие пионеров. Разбирайся сам: Комиссарова, как всегда, сварганила целую мистерию. Барабаны, фанфары, дети грудного возраста читают стихи, под конец весь президиум с красными галстуками на шеях.
– У тебя все? – снова улыбнулся Шумилин.
– По слету все.
– Ладно. Узкие места сейчас на аппарате обговорим. Ты с Комиссаровой к завтрашнему дню подготовь подробный сценарий. Еще что?
– Подлещиков опять письмо прислал.
– Про выставку?
– Нет, про выставку ему давно ответ отправили – успокоился.
– А теперь что?
– Народный театр пантомиму по «Алым парусам» поставил.
– Интересно!
– Так вот, Подлещиков возмущается, что по сцене «Ассоль в одной комбинации бегает», а капитан Грей «до пояса голый».
– А почему этим твой отдел занимается?
– Поручи Мухину, если неприятностей хочешь. Первый секретарь задумался: Подлещиков имел воинское звание старшего прапорщика и, выйдя в отставку, весь свой не растраченный на строевых занятиях потенциал обрушил на эпистолярный жанр. В основном его интересовали литература и искусство, но при случае он мог высказаться также по вопросам экономики, морали, права… Райком вел с ним давнюю, изнурительную переписку.
– Ладно, – согласился Шумилин после размышлений. – Ответь, как обычно: письмо обсудили в райкоме, с художественным руководителем проведена беседа. Напиши, что режиссер, мол, ничего плохого не думал, а просто хотел передать обнаженность чувств и романтичность гриновских героев. Ну, и поблагодари его за внимание к молодежи.
– Понял, командир.
– Еще что?
– В НИИ ТД есть ставка инженера – сто тридцать рублей. Я от твоего имени разговаривал со Смирновым, он согласен, можно брать инструктора.
– Вот так, да! И в чей же отдел?
– Ну, не в мухинский же! Ты ведь знаешь, по скольку организаций мои инструкторы ведут.
– Хорошо, я подумаю. Но от моего имени на будущее позволь разговаривать мне самому.
