«Извините, – сказал я своему собеседнику, – но мы хотим помочь людям в отдаленных областях страны, создавая школы там, где их раньше вообще никогда не было».
«Что ж, как знаете, молодой человек, – Гхани был явно разочарован. – Только имейте в виду, что уж в школах люди в глубинке нуждаются в последнюю очередь».
«Спасибо за информацию, – ответил я. – Но мне все же нужно ехать на север».
Глава 4
Звуки мира
Путешествие по Афганистану напоминало блуждание среди призраков разбитых вещей.
Кристиана Лэм. «Круги, прошитые на сердце»
Когда мы впервые встретились с киргизами осенью 1999 года, я сказал им, что мне нужно узнать приблизительное число детей школьного возраста, живущих в восточной части Ваханского коридора. Годом позже из-за Иршадского перевала приехали торговцы, которые доставили Сарфраз Хану в Зуудхан несколько десятков пожелтевших тетрадных страниц, сложенных между двумя листами картона и бережно завернутых в фиолетовую бархатную ткань. В них содержалась, наверное, первая перепись населения Малого Памира: каждое хозяйство было внесено в аккуратно записанный синей шариковой ручкой реестр. Согласно этому документу, общее число киргизских кочевников составляло 1942 человека, а детей до 19 лет оказалось больше 900 человек. У этих ребят не было никакого доступа к образованию, а семьи, в которых они жили, постоянно перемещались по району площадью около двух с половиной тысяч квадратных километров. Западнее, вдоль берегов реки Амударьи (так у автора. Имеется в виду р. Вахан – приток Амударьи второго порядка. – Ред.), разделяющей афганские и бывшие советские территории, в двадцати восьми деревнях проживало более шестисот крестьян, принадлежащих к племени вахи. Услышав о нашей договоренности с киргизами, они тоже захотели построить у себя школы.
Когда Сарфраз показал мне этот список, я поразился не только тому, как точно и тщательно была собрана информация, но и количеству детей, которые, как выяснилось, ждут нашей помощи. К этому времени мне стало окончательно ясно, что Сарфраз, который за многие годы исколесил весь Ваханский коридор и досконально знал его, является идеальной кандидатурой для работы в качестве представителя ИЦА и координатора наших проектов в этом регионе.
Поэтому я предложил ему должность директора по проектам в наиболее удаленных районах с зарплатой в две тысячи долларов в год. Я объяснил, что ему предстоит отвечать за организацию наших предприятий в самых глухих уголках страны. В его обязанности будет входить работа на всех уровнях – от чаепитий со старейшинами деревни до найма каменщиков и плотников для строительства. Сарфраз с энтузиазмом согласился на это предложение, заявив, что наконец нашел для себя занятие, от которого «будет толк».
«Но если мы хотим начать работать в Вахане, – спросил я его, – как нам решить, где именно строить школы?»
Сарфраз – он всегда опережал меня на один шаг – тут же вытащил еще один лист бумаги с перечисленными на нем восемью потенциальными местами для строительства. Я слышал о таких населенных пунктах, как Лангхар, Бозаи-Гумбаз и Гозкхон, но о пяти других узнал впервые. Затем он развернул карту северного Афганистана и стал водить по ней указательным пальцем.
«Мы будем строить здесь, здесь, здесь, здесь, – восклицал он. – А когда здания будут возведены, сюда придут дети!»
Похоже, Сарфраз был сразу готов взяться за дело. Правда, он сообщил мне, что есть две проблемы. Первая состояла в том, что для начала деятельности в Вахане нам необходимо было заручиться одобрением и поддержкой «важных лиц», контролировавших эту область. Нужно разузнать, как добраться из Кабула до самых северных районов страны, а дальше отправиться туда и начать строить отношения с местными «авторитетами».
Вторая проблема заключалась в том, что у Сарфраза еще не было загранпаспорта. А это значило, что начинать предприятие придется мне в одиночку.
* * *
Северная провинция Бадахшан, отделенная от остального Афганистана мощными отрогами Гиндукуша, всегда жила особой, независимой жизнью. Между Кабулом и Бадахшаном простирается безжизненная рыжая равнина, доходящая до юга страны и ведущая к Памирскому узлу – стране самых высоких пиков, где сходятся Гималаи и Каракорум. Они образуют труднопреодолимый природный барьер, из-за которого для жителей этого района Кабул оказывается более далеким и чужим, чем более удаленные географически Бухара, Самарканд и Бишкек. С соседними Таджикистаном и Узбекистаном здесь давно сложились тесные культурные и исторические связи.
В Бадахшане путешественника поражает фантастическая красота природы и ужасающая бедность населения. В давние времена тут проходили торговые пути, связывавшие между собой важные в политическом и экономическом отношении макрорегионы – Китай, Индию и Центральную Азию. Именно благодаря этим магистралям мир узнал об одном из главных богатств этой провинции. Уже более шести тысяч лет в рудниках Сари-Санг в 65 километрах от Панджшерской долины добывают лазурит, полудрагоценный камень ярко-синего цвета. Из него была сделана одна из погребальных масок древнеегипетского фараона Тутанхамона, из него вырезались государственные печати ассирийских и вавилонских чиновников, его использовали европейские художники эпохи Возрождения (венецианцы размалывали камень в порошок и получали краску, которую называли «ультрамарин»). В древности ляпис-лазурь добывали так: зажигали костры в туннелях, а потом обкладывали разогретую породу льдом, чтобы от разницы температур она дала трещины. В последние годы полевые командиры, под чьим контролем находились рудники, предпочитали использовать динамит.
До недавнего времени единственным помимо лазурита источником дохода для жителей Бадахшана был опиум. Само местоположение и климат этого района просто идеальны для выращивания мака: подходящая почва, солнечные склоны холмов, много ясных дней и умеренное количество дождей. Провинция находится прямо в середине «героинового пути», по которому опиум-сырец доставляется на север – в Таджикистан, а оттуда в Ташкент, Москву и дальше.
Как и во многих других дальних уголках Афганистана, политическая и экономическая власть в Бадахшане традиционно находится в руках командханов, лидеров местных военных группировок. Во многом они заменяют государственных чиновников, выполняя те же функции: обеспечивают безопасность, предоставляют микрокредиты на развитие бизнеса, поддерживают в порядке дороги, строят колодцы, разбирают, подобно судьям, споры и претензии, поддерживают образование и, конечно, собирают налоги. Именно эти люди некогда возглавляли отряды моджахедов, воевавших против Советской армии с самого момента ее вторжения в страну из Узбекистана и Таджикистана зимой 1979 года. Но не успели полевые командиры отстоять независимость, как им пришлось снова браться за оружие, чтобы дать отпор талибам, которые захватили почти всю страну в середине 1990-х.
В 2002-м власть в стране перешла к Хамиду Карзаю, ставшему главой переходной администрации, однако статус властителей провинций мало изменился. Ни новое бизнес-предприятие, ни свадьба, ни переговоры с внешним миром не проходят в городах и деревнях, на горных склонах или в долинах без ведома и участия командханов.
