Два часа в полном молчании Грег пил чай в обществе четырех контрабандистов. Наконец подали ужин — дымящиеся куски жареного мяса. По комнате распространился острый аромат баранины, который разбудил даже Хана. Хотя водитель был городским жителем, при виде мяса он тут же достал кинжал, как и все остальные вазири. Затем слуга принес большой поднос с кабульским пловом — вареным рисом с морковью, гвоздикой и изюмом. Впрочем, мужчины смотрели только на баранину. Они набросились на нее, ловко орудуя длинными кинжалами. Они срезали с костей куски нежного мяса и отправляли их в рот прямо с ножей.
ДВА ЧАСА В ПОЛНОМ МОЛЧАНИИ ГРЕГ ПИЛ ЧАЙ В ОБЩЕСТВЕ ЧЕТЫРЕХ КОНТРАБАНДИСТОВ. НАКОНЕЦ ПОДАЛИ УЖИН.
«Я думал, что только балти так относятся к мясной пище, — вспоминает Мортенсон, — но здесь стал участником самой первобытной, варварской трапезы в своей жизни. Через десять минут на блюде остались только кости. Мужчины вытирали жирные руки о собственные бороды».
Вазири расположились на подушках и закурили трубки с гашишем и сигареты. Один из них протянул Мортенсону сигарету, которая еще пахла бараниной, и Грег принял ее. К полуночи он начал задремывать. Один из контрабандистов расстелил для него коврик. Засыпая, Мортенсон думал, что все оказалось не так плохо. В конце концов ему удалось вступить в контакт с одним из главарей банды, Хаджи Мирзой. Завтра можно будет познакомиться с кем-нибудь еще и узнать, как жители деревни относятся к идее постройки школы.
Грегу снилось, что он снова оказался в Хане, где Джанджунгпа кричит на Ахмалу, объясняя тому, почему деревне нужна альпинистская, а не обычная школа. Его разбудил чей-то крик. Он вскочил, не понимая, что происходит. Прямо перед его лицом какой-то человек держал фонарь, отбрасывавший на стены гротескные тени. Мортенсон увидел дуло автомата «АК-47», которое было нацелено прямо ему в грудь.
Автомат и фонарь принадлежали заросшему до самых глаз бородой боевику в сером тюрбане. Он кричал на языке, которого Грег не понимал. За его спиной стояли еще четверо. За окнами было темно. Грегу так хотелось спать, что он совершенно не понимал, чего хотят от него незнакомые мужчины, вооруженные автоматами.
Боевики резко подняли его на ноги и поволокли к двери. Грег пытался отыскать взглядом Хана или Хаджи Мирзу, но в комнате их не было. Его вытащили из дома.
Кто-то замотал Мортенсону глаза куском грубой материи и туго затянул повязку. «Помню, что тогда подумал: „На улице кромешная темнота. Что я могу увидеть?“» — вспоминает он. Боевики поволокли Грега по улице, вынуждая его почти бежать и больно толкая в спину, когда он спотыкался на камнях. В конце концов его швырнули в кузов грузовика и придавили чем-то тяжелым.
«Мы ехали примерно три четверти часа, — вспоминает Мортенсон. — Я наконец окончательно проснулся и задрожал: в пустыне было довольно холодно. Кроме того, я по-настоящему был напуган».
Боевики, ехавшие в кузове, ожесточенно спорили на пушту. Мортенсон подумал, что они обсуждают, что с ним делать. Но почему они вообще его захватили? И где были Хаджи Мирза и его вооруженные люди? Почему он не слышал ни одного выстрела? Мысль о том, что люди, которые его пленили, — сообщники Мирзы, страшно испугала Грега. От его похитителей пахло дымом и немытым телом. Мортенсон с ужасом подумал о том, что уже никогда не увидит жену.
Грузовик свернул с дороги на ухабистый проселок. Через некоторое время машина, резко дернувшись, остановилась. Сильные руки подхватили его и вытащили из кузова. Он слышал, как кто-то отпирает замок, затем лязгнула железная дверь. Грега втолкнули внутрь какого-то помещения. И тут с его глаз сняли повязку.
Он находился в полутемной комнате с высоким потолком. В ширину комната была не больше трех метров, в длину — около шести. Возле крохотного окошка висела керосиновая лампа. Мортенсон повернулся к тем, кто его привез, мысленно уговаривая себя не поддаваться панике, но увидел лишь, как закрывается тяжелая дверь. Затем услышал, как запирают замок.
ОТ ЕГО ПОХИТИТЕЛЕЙ ПАХЛО ДЫМОМ И НЕМЫТЫМ ТЕЛОМ. ГРЕГ С УЖАСОМ ПОДУМАЛ О ТОМ, ЧТО УЖЕ НИКОГДА НЕ УВИДИТ ЖЕНУ.
В дальнем конце комнаты Мортенсон обнаружил шерстяное одеяло и небольшой коврик. Здравый смысл подсказал ему, что лучше уснуть, чем мерять шагами свою тюрьму, раздумывая о будущем. Он улегся на коврик, натянул на себя грязное одеяло и провалился в глубокий сон.
Открыв глаза, Грег увидел своих похитителей. Двое мужчин сидели возле него на корточках. Из крохотного окна пробивался дневной свет. «Чай», — сказал один из них и протянул ему кружку. Мортенсон отхлебнул теплую жидкость и попытался улыбнуться боевикам. Судя по их загорелым обветренным лицам, большую часть времени они проводили на открытом воздухе. Ему показалось, что обоим было уже за пятьдесят. Их бороды щедро подернула седина. Лоб того, кто подал ему чай, пересекал широкий красный шрам.
«Наверное, это моджахедины, — решил Грег, — ветераны афганской войны с Советами. Но чем они занимаются сейчас? И что собираются с ним сделать?»
«НАВЕРНОЕ, ЭТО МОДЖАХЕДИНЫ, — РЕШИЛ ГРЕГ, — ВЕТЕРАНЫ АФГАНСКОЙ ВОЙНЫ С СОВЕТАМИ. НО ЧТО ОНИ СОБИРАЮТСЯ С НИМ СДЕЛАТЬ?»
Мортенсон допил чай и знаками показал, что ему нужно в туалет. Боевики подхватили автоматы и повели его во двор. Человек со шрамом указал на примитивный деревянный сортир. Грег попытался прикрыть за собой дверь, но боевик открыл ее ногой и вошел с ним внутрь. Второй наблюдал за Грегом со двора. «Мне часто доводилось пользоваться подобными туалетами, — вспоминает Мортенсон. — Но сейчас нужно было сделать это на глазах у двоих мужчин. Знаете, непросто облегчиться, когда на тебя пристально смотрят».
Затем его отвели в ту же комнату. Грег попытался заговорить со своими охранниками. Но они не обращали внимания на его слова и жесты.
«Я пал духом, — вспоминает Мортенсон. — И подумал: „Это не может долго продолжаться“. Собственные перспективы мне виделись чернее черного». Свет в маленьком окошке померк. Охранники зажгли фонарь, но он не освещал комнату. Силы оставили Грега и, забыв о страхе, он уснул. Но беспокойство не оставляло его и во сне: он то и дело вздрагивал всем телом, открывал глаза — и вновь проваливался в небытие.
Проснувшись, Грег увидел рядом с собой на полу иллюстрированный журнал. Это был ноябрьский, 1979 года, выпуск «Тайм».
[47]
На обложке под крупным заглавием «Испытание воли» красовалось изображение ухмыляющегося аятоллы
[48]
Хомейни, зловеще нависшего над фотографией испуганного Джимми Картера.
Мортенсон пролистал пожелтевшие от времени страницы. Журнал был посвящен политическому кризису, вызванному тем, что в Иране исламисты захватили американское посольство и всех, кто в нем находился. Грегу стало не по себе, когда он увидел фотографии беспомощных соотечественников с завязанными глазами, оказавшихся в руках толпы фанатиков. Зачем ему дали этот номер? Чтобы знал, что его ждет? Или это знак гостеприимства — хозяева «угостили» его единственным журналом на английском языке, что у них был?
