Понятия не имею, как у тебя дела, так что давай-ка в следующем письме скажи пацанам-цензорам, чтоб оставили строчку-другую, ага? Кончай с войной и приезжай домой. Тоскую по твоей мерзкой роже.
Фрици
Р. S. Гертруд привезла аккордеон и в казармах пользуется немалой популярностью. Напарница моя Уилли из Оклахомы сказала, что никогда в жизни польки не слышала, и теперь учит Гертруд кое-каким мелодиям из кантри. Слыхал «Опять в седле»?
[62]
Ой-ёй. Слащавая. Но Уилли я этого не стала говорить.
Лонг-Бич, Калифорния
Дорогой Билли!
Вот как сказка-то сказывается. Похоже, у нового здоровенного «Би-29» немало проблем с возгораниями двигателя, многие ребята боятся, отказываются на этой штуке летать. Похоже, подполковнику Полу Тиббетсу
[63]
неймется его применять – он на нем «ос» тренирует. Велел сделать на боку надпись «Божья коровка», рядом с символом «ос», и катал с туром по всем авиабазам страны. Приземляется такой самолет, ребята собираются вокруг, а тут из кабины две летчицы вылезают – застыдили их. Больше никаких отказов. Горжусь сил нет, что те две девчушки были моими напарницами. Не знаю, что там на уме у Тиббетса с этим «Би-29», но что-то страх какое важное.
Люблю,
Фрици
День благодарения
Пойнт-Клиэр, Алабама
Чудесно, что все съехались домой на День благодарения, и Сьюки с радостью повидала всех детей, а также, конечно, Бака с Банни. Но и напряжения хватало. Ленор, узнав, что Картер везет в дом девушку, настояла на симмонзовском столовом серебре: пусть знает, что они не простого десятка.
На День благодарения Сьюки следила, как Ленор пробует начинку из «Дома индейки Бейтс», и уже приготовила отрепетированный ответ, но Ленор, похоже, не заметила разницы. На следующий год там же и индейку надо заказать.
После ужина, когда убрали со стола и все уселись смотреть футбол, она позвала Бака пройтись.
– Пойдем, конечно, – ответил он. – Надо выгулять индейку.
Они вышли на задний двор. Как обычно, погода на День благодарения стояла теплая и мягкая. Народ в Пойнт-Клиэр частенько ходил с коротким рукавом вплоть до декабря, а иногда и позже. А сегодня вообще было прекрасно. Они дошагали до конца пирса и расположились там.
Бак глубоко вдохнул и улыбнулся, глядя на воду и громадные белые облака над бухтой.
– Боже, как мне здесь нравится. Сестрица, помнишь, как мы каждое лето спали на веранде и слушали старое радио?
– о да.
– А помнишь мощные грозы и молнии над Мобилом? Вот это зрелище. Скучаю я по этой бухте, но… – Тут он вздохнул. – Банни нравится в Северной Каролине, что поделаешь? Но иногда все же приятно приезжать домой. Понимаю, какая это боль пониже спины – нас тут принимать и на всех готовить.
– Да ну вообще нет. Я так рада, что вы смогли приехать.
Бак вдруг вгляделся в Сьюки:
– Ты как, сестрица? Похоже, тревожишься о чем-то. С Крылатой Никой опять кто-нибудь судится?
– Слава богу без этого. Но мне надо у тебя кое-что спросить.
– Конечно, давай.
– Ну, это может тебя порядком потрясти… или нет… Не знаю.
– Что такое?
– Бак, ты знал, что я удочеренная?
Бак сморгнул, вновь уставился на воду и некоторое время задумчиво молчал, а потом ответил:
– Хм, может, что-то слышал такое, да. А что?
– То есть знал?
– Ага, как-то так…
– Ты знал, что я удочеренная? И тебя это не трогало?
– Никак не трогало. А надо было?
– Ты меня не презирал?
Вот теперь Бак вытаращил глаза:
– Тебя? О боже ты мой, нет. Я тебе говорил – всегда радовался, что ты была у Ленор под рукой, чтобы она не цеплялась ко мне.
– Но, Бак… мы же всегда были близки. Почему ты мне никогда не говорил?
Он вздохнул.
– Ну, сестрица, я и сам толком не знал аж до старших классов. И папа велел тебе не говорить, потому что думал, ты огорчишься или станешь мучиться. Вот я и молчал. А ты когда узнала?
– Месяцев пять назад. Техасский отдел здравоохранения прислал Ленор письмо, а я его прочитала. Там были мои документы на удочерение.
– Вон что. А Ленор ты сказала?
– Нет.
– А собираешься?
– Пока не знаю. Но почему папа тебе сообщил?
– Он, я думаю, переживал. Все произошло после его первого инфаркта. На случай, если с ним что-нибудь стрясется, выдал мне письмо. Сказал, если кто начнет задавать вопросы о твоем свидетельстве о рождении, надо этому человеку предъявить этот документ.
– А с чего бы кому-то спрашивать?
– Ну, похоже, после удочерения Ленор хотела, чтобы в твое свидетельство о рождении как мать была вписана она, и потому дама-мексиканка, работавшая у нее, съездила через границу и в Мексике состряпала подложное свидетельство. Это все противозаконно, а потому, если бы кто-нибудь узнал, Ленор загремела бы в тюрьму или типа того, так что он записал свое признание – что это сделал он.
– Только этого не хватало.
– Ага, бедняга. Собирался сесть вместо нее. В общем, сестрица, прости, что тебе вот так это все открылось. Но, честно, я уж и забыл. Для меня ты всегда была сестрой, и это большое мое везение.
Сьюки глянула на брата и улыбнулась:
– Бак, ты, похоже, милейший парень на свете.
– Ну, может.
Он обнял ее, и они двинулись к дому Вдруг брат рассмеялся.
– Знаешь, как подумаю, что Крылатую Нику сажают за решетку, так прямо потеха.
– Представляешь? Клянусь, через пару дней они бы уже умоляли нас забрать ее назад.
– Ага, – согласился Бак. – А через три дня она бы уже рулила заведением.
И оба расхохотались.
Наутро за завтраком Банни глянула на Сьюки и проговорила:
– Ну и ну. Бак, прямо скажем, умеет хранить тайны. Все эти годы ни словом не обмолвился про то, что ты ему не настоящая сестра.
