Я досчитала до десяти и вышла на сцену, глядя вверх, как и велел мне папа. Хоть мисс Слоусон и заставила меня поволноваться, она, конечно, стоила тех денег, что заплатил ей папа. Играла она очень громко. Как только я вышла, папа направил на меня прожектор, и я долго стояла и слепо таращилась, не в состоянии заговорить. Народ меня фотографировал и кричал «Хвала Господу», «Аллилуйя» и всякое такое. Папа два раза мигнул прожектором, прежде чем я набралась храбрости произнести хоть слово.
Я подняла вверх обе руки, как научил меня папа, и действительно, надо же, все замолчали. Да, знает он, как обращаться с людьми. Я сказала, что была на небесах и что Боженька очень красивый. Он и ангелы повелели мне вернуться на землю и прекратить папино пьянство. И еще сказать всем, как сильно нам нужны деньги, чтобы я могла следить за работой Господа во всем штате Миссисипи. Им, кажется, понравилось то, что я говорила. Потом меня понесло, и я начисто забыла запланированную речь. Я говорила, как это неправильно — ловить рыбу, которую не собираешься есть, и оставлять ее на пирсе умирать, и что у зубатки есть душа, я видела много рыбьих душ на небесах, и убивать их — грех. Потом я говорила о том, что нужно быть добрым к цветным, особенно к детям и альбиносам. Я имела много чего сообщить о зле, какие бы формы оно ни принимало.
Я увлеченно излагала свои мысли и вдруг поняла, что меня больше не слушают. Хоть мне и было положено глядеть строго вверх, я все же опустила глаза и увидела мистера Колдуэлла, живущего у реки Бон-Секур, он шел ко мне по проходу и нес девочку-инвалида, Бетти. Мисс Ирма Джин, наверное, испугалась. Она прекратила играть, и стало ужасно тихо. Он поднялся прямо на сцену и сказал:
— Дотронься до моей дочки и исцели ее.
Я не поняла, о чем это он, и стояла столбом, боялась шевельнуться. Папа за своим прожектором тоже пялился на мистера Колдуэлла и Бетти. Я поискала глазами Билли Банди, но он выронил свою Библию и застыл на месте. Ждать помощи от моих партнеров, которые не просветили меня по поводу того, что делать в такой ситуации, не приходилось. Тут мистер Колдуэлл поднял взгляд к небу и громко сказал:
— Пусть ангел Господень дотронется до моего дитя.
Я не понимала, о чем он говорит, и стояла бы там по сей день, если бы Бетти не подсказала:
— Фэй, помоги мне. Положи на меня руки.
В том, как она это произнесла, было что-то настолько щемящее, что хоть я до смерти боюсь дотронуться до калеки, я подошла и положила руки на ее ноги. И тут — странное ощущение — будто электричество прошло через мое тело, через мои руки, прямо в нее.
Все это время я думала: хоть бы не подцепить от Бетти эту инвалидную болезнь. А то мама меня убьет. Ноги у нее были ужасно худые, и на ней были чулки. Скажите на милость, зачем инвалиду носить чулки? Я минут пять стояла, ничего не делая, пока ее отец не поставил ее на ноги.
— Ангел Господень, сделай так, чтобы она пошла, — сказал он мне.
Так это он меня имел в виду, это я была ангелом Господним, о котором шла речь. Я не знала, что делать дальше, поэтому сказала:
— Ты должна пойти! — И снова дотронулась до нее для пущего эффекта.
Как только мистер Колдуэлл отпустил ее, она и впрямь начала ставить одну ногу перед другой, сначала потихоньку, но постепенно расходилась и даже принялась бегать по сцене. Было здорово, пока ее папа не рухнул на колени, плача и крича и славя ангела Господня, который исцелил его дочку. Было в этом что-то неистовое, я бы сказала — он просто играл на публику.
И вдруг зрители обезумели, четверо или пятеро упали в проходах и начали кататься по полу, многие повставали с мест и стали что-то бормотать на непонятном языке, очень популярном среди религиозных людей. Вы бы их слышали. «Гоббл, гоббл, гоббл». Я развлекалась зрелищем, пока какая-то пожилая женщина с криком «Слышу! Слышу! Хвала Господу, я слышу!» не швырнула на сцену свой слуховой аппарат и не заехала мне по голове.
Тут уж все заголосили. Вдруг вся аудитория, переворачивая взятые папой напрокат стулья, ломанулась прямиком ко мне, крича: «Исцели меня, исцели меня!» Папа всегда говорил, что верующие опасны, и я ему верила, так что я подхватила подол своего хорового балахона и рванула прочь. Мисс Ирма Джин, видимо, тоже свихнулась, потому что вдруг начала играть «Если бы я знала, что ты придешь, я бы испекла пирог», ну и какая тут связь с религией, скажите на милость?
Не успела я добежать до туалета, меня поймали и стали дергать за одежду и тянуть за волосы, и деться мне было некуда. Кто-то сорвал с меня алмазный крест. Я звала папу, но его не было. Я толкалась и ударила пару человек и укусила человека с усохшей рукой, о чем позже пожалела. Но по-моему, меня намеревались убить. Я лежала на полу и пыталась пнуть как можно больше народу и тут увидела Джимми Сноу, который своим гипсом раздавал тумаки этим христианам налево и направо, и с ним был папа, размахивающий картонной фигурой апостола Павла.
Джимми добрался до меня первый, подхватил здоровой рукой и побежал сквозь толпу, неся меня, как футбольный мяч. Папа следовал за нами, размахивая тем, что осталось от Павла, а Билли Банди ударил одного из этих христиан по голове Библией. Мы добрались уже до выхода, и тут кто-то схватил Джимми за ногу, и он упал. Он крикнул мне — беги, убирайся отсюда, и я побежала. Хорошо, что под робой у меня были теннисные тапочки, потому что я промчалась вдоль берега мили четыре на всех парах. Я даже ни разу не оглянулась, пока не добежала до причала, где купила в кредит апельсиновый сок и шоколадку «Бэби Руфь» и заперлась в туалете ждать папу.
Прождала я, наверное, часа два-три, а какие-то рыбачки беспрестанно колошматили в дверь, пытаясь войти, но я не открыла. Откуда мне было знать, вдруг они христианки под прикрытием. Слышали бы вы, как они меня костерили. Все равно, даже если они не христианки под прикрытием, они рыбачки, которые отнимают жизнь у невинных рыб, так что могут и мужским туалетом воспользоваться. Так им и надо.
Наконец за мной приехал папа. Он сказал, что надо торопиться, потому что полиция ищет его за нарушение общественного спокойствия. Нет времени даже вещи собрать. Мы прыгнули в машину и довольно много проехали, пока я заметила, что папа весь избит и от очков осталась только половина. Вел он одной рукой и раза четыре чудом избежал аварии. В конце концов за руль пришлось сесть мне.
Мы свернули с шоссе и направились к летному полю, где был убит Клод Пистал и где ждал нас Джимми Сноу со своим самолетом. Едва свернув, мы услышали сирены. Дорожный патруль мчался прямо за нами. Папа так перепугался, что потерял оставшуюся половину очков, крутя головой, чтобы посмотреть назад.
Мы чуть не налетели на самолет Джимми, потому что папа не видел тормозов и вместо этого наступал на меня. А я не могла отвести глаз от дороги, потому что рулила. Но все же нащупала экстренный тормоз и потянула на себя, в результате чего мы оба врезались головой в стекло. Папа крикнул: «Беги что есть мочи!» — что я и сделала. Джимми подкатил самолет к нам поближе, но я должна была затащить туда папу, потому что он ничего не видел. Я подвела папу к самолету, Джимми схватил его за шкирку и втянул внутрь, и меня втянул, но патрульный успел схватить меня за ногу. Джимми вырулил самолет в поле, и моя теннисная туфля осталась в руке полицейского! Слышали бы вы, как он ругался.
