Игра подошла к концу, принимающая команда сделала тачдаун
[3]
в последние две минуты. Толпа выходила со стадиона так же медленно, как и входила. Они шли рядом друг с другом, он обвил рукой ее шею, их бедра соприкасались при ходьбе.
– Заметь, ведь я не жаловался, – сказал он, заставив ее покраснеть.
– Я не специально, – робко заверила она, остановилась и заглянула ему в глаза, пока толпа зрителей не понесла их вперед.
– Конечно. Прости, если смутил.
Было невозможно не поверить в искренность его голоса и взгляда. Она улыбнулась.
– А ты прости, что я встречаю любое твое предложение в штыки.
Он понимающе потрепал ее по щеке.
Уже в машине, ожидая своей очереди на выезд с парковки, он спросил ее:
– Заедем ко мне, ты не против? Мне нужно сменить рубашку и повязать галстук.
– Хорошо, – с улыбкой согласилась она, хотя сердце замерло при мысли о том, что они вновь останутся наедине.
Его дюплекс находился в нескольких кварталах от университета, в одном из более современных районов города, не менее тихом и уединенном, чем окрестности дома Шелли. Он помог ей выйти из машины и провел по каменной дорожке к передней двери, практически сливающейся с ровным фасадом здания.
– Вот видишь, у меня нет такого уютного крыльца, как у тебя, – сказал он.
– Но зато у тебя чудесная двухэтажная квартира, – ответила она, осматриваясь.
Нижний уровень состоял из одной просторной комнаты с камином и большими окнами. За решетчатыми дверьми виднелась маленькая кухня. Спиральная лестница вела в спальню. Круглый стол в самой большой комнате, по всей видимости, служившей хозяину дома кабинетом, был завален толстыми учебниками по политологии, книжные полки забиты журналами и записными книжками. Папки были расставлены по подставкам. Здесь царил творческий беспорядок, но было уютно.
– За кухней есть ванна, если тебе хочется освежиться, – сообщил он, поднимаясь по ступеням.
– Я в порядке, лучше подправлю макияж. – Она принялась рыться в сумочке, пытаясь унять дрожь в пальцах. Наконец она потеряла надежду найти помаду и раскрыла зеркальце.
Оно чуть не выпало у нее из рук, когда сверху прозвучал его голос.
– Как ты там? Сидишь тихо, как мышка.
– Хорошо, я… – Ей было не суждено продолжить фразу. Он втирал в шею пару капель одеколона, перегнувшись через перила верхнего этажа… И на нем не было рубашки.
Торс Гранта был покрыт темными пушистыми волосами, которые так и манили прикоснуться. Сама того не желая, она залюбовалась его телом. Ее взгляд был прикован к пушку над золотой пряжкой ремня. Она прекрасно помнила, каковы они на ощупь с того дня, когда они ласкали друг друга в библиотеке. Ее тело внезапно ослабло, но она не могла отвести взгляд.
– Сейчас спущусь, – улыбнулся он и снова исчез.
Едва не уронив зеркальце, она сложила его, бросила в сумку и принялась искать расческу. Пытаясь сосредоточиться на простых действиях, она старалась не думать о Гранте и бурлящей в венах крови.
– Черт побери!
Сверху послышалось приглушенное ругательство. Она услышала шарканье и новое проклятие.
– Что случилось?
– У меня оторвалась пуговица и нет другой чистой рубашки к пиджаку, который я собирался надеть.
– У тебя найдется нитка с иголкой?
– Конечно.
– Неси сюда. Попробую тебя спасти.
Несколько секунд спустя он с головокружительной скоростью несся вниз по лестнице.
– Повезло, есть голубая нитка, – сообщил он, доставая из швейного набора картонку с намотанными на нее нитками разных цветов. Тонкая игла была воткнута тут же.
Она взяла иголку и нить, радуясь, что может себя занять и не пялиться на Гранта. Он не снял и не застегнул рубашку. С такого близкого расстояния мужественная грудь волновала ее куда сильнее, чем издалека.
– Где пуговица?
– Вот. – Он передал ей маленькую белую пуговицу.
– Хорошо бы снять рубашку – было бы быстрее и удобнее. Что молчишь? Ты вообще собираешься ее снимать?
– А ты не можешь пришить прямо на мне?
Она судорожно сглотнула.
– Конечно, – с деланой самонадеянностью согласилась она. Пальцы плохо слушались, но она умудрилась продеть светло-голубую нитку в иголку.
– Может, сядем? – предложил он.
– Нет, так вполне удобно.
Это была третья сверху пуговица, она находилась посередине груди. Преодолев чувство неловкости, она зажала пальцами тонкую ткань, натянула, подлезла с другой стороны и продела иголку с ниткой.
Работая быстро, как только могла, она лишь старалась «держать лицо» и пыталась не запутать нитку. Не забывая о его груди, зорко следила за пальцами – не дай бог прикоснуться! Но все равно ее щекотали упругие волоски, она чувствовала тепло его кожи. В такие мгновения он словно задерживал дыхание. Она могла поклясться, что слышала глухой стук – биение его сердца, а может, это ее собственное отплясывало в ушах чечетку. К тому моменту, как она завязала последний узелок, они оба дрожали от переполнявших эмоций.
– Ножницы? – хрипло спросила она.
Глава 5
– Ножницы? – эхом откликнулся он, словно впервые услышал это слово. Его взгляд устремился в глубину ее глаз, пробивая одну защиту за другой, пока наконец не достиг укромного уголка души. – Не знаю, где они, – покачал он головой наконец.
– Ничего. И так сойдет.
В голове ни одной мысли. Желая поскорей закончить волнительное мероприятие, она наклонилась вперед и перекусила нитку зубами. Только тогда она поняла, что ее губы парят в нескольких сантиметрах от его груди, а жаркое дыхание шевелит волоски.
– Шелли, – выдохнул он.
Он благоговейно прикоснулся к ее волосам. Она не смогла найти сил, чтобы его отвергнуть. Разум подсказывал ей отступить, уйти, убежать, но тело отказалось ему подчиняться. Она поддалась очарованию момента, даже не попыталась перебороть притяжение, что швырнуло ее навстречу Гранту с безжалостностью морского прилива. Она ласково ткнулась в него носом.
– Да, Шелли, да… Прошу тебя.
Очевидно, происходящее волновало его не меньше, чем Шелли. Его голос прозвучал непривычно надорванно и звонко. Он положил большие пальцы ей на виски и откинул ее голову назад своими тонкими сильными пальцами.
Она закрыла глаза и прикоснулась к нему губами, сперва неуверенно. Но мгновенная реакция его тела придала ей мужества. Она поцеловала его вновь медленным, выверенным поцелуем, проведя губами тропинку по широкой груди.
