Уходя, Грант не хлопнул дверью, но ее тихий щелчок стал самым уместным финалом.
* * *
– Шелли, милая. – Ее мама первой нарушила повисшее в доме гробовое молчание. Шелли не знала, как долго она простояла у закрытой двери. Мать снова позвала ее по имени.
Шелли подняла голову и увидела встревоженные взгляды родителей. Они боялись, что она придет в ярость, заскрипит зубами, станет рвать волосы на голове, биться головой об стену? Их тревога была оправдана. Шелли чувствовала, что сейчас она на это способна.
– Видимо, вы проделали далекий путь напрасно, – она горько усмехнулась, – похоже, свадьбы не будет.
Родители сочувствовали и боялись нарушить ее смятение лишним словом. Видеть их расстроенные лица было невыносимо. Словно вернулись дни, наступившие после развода.
– Если не возражаете, я прилягу ненадолго…
Она почти выбежала из комнаты. В спальне Шелли повалилась на кровать, зарылась лицом в подушку и зарыдала. Ее тело сжалось от всепоглощающей душевной боли. Ее ярость вырывалась слезами и проклятиями, она колотила кулаками по матрасу. Никогда прежде она так себя не вела, но ее мир никогда так безжалостно не разрушали.
Вскоре ярость утихла, и навалилась смертельная усталость. Усталость и отчаянье, черное, всеобъемлющее и абсолютное. Оно душило ее.
Шелли перевернулась на спину, не обращая внимания, что мнется тщательно выглаженный шелковый костюм. Она бездумно уставилась в потолок.
Почему Шелли сомневалась в невиновности Гранта? Ведь подозрения не оставляли ее. Почему она не разозлилась хитрости Пру Циммерман и не поддержала Гранта? Ведь он ожидал именно этого.
Но она не оправдала надежд будущего мужа. Почему?
Потому что в глубине души она чувствовала: существует ничтожная вероятность, что это может быть правдой. Она много раз говорила ему, что не придает значения скандалу с Мисси Ланкастер, но оказывается, это ложь. В ее мозгу зародилось недоверие, ожившее с первыми признаками неуверенности.
Могли ли все, кроме нее, в нем ошибаться? Не похоже. Неужели любовь ослепила ее и она не увидела двойственности его истинной натуры? Все еще была восторженным подростком, безоговорочно принимающим на веру все его слова?
Она не замечала, что между ним с Пру Циммерман была связь, когда она работала ассистенткой. Возможно, девушка просто пыталась отомстить ему за унижение. Но Пру с такой уверенностью тогда ворвалась к нему в квартиру…
– О боже, – воскликнула она и снова упала лицом в подушку.
Все это полная чушь! То, как он с первого дня на нее смотрит и с ней говорит, то, как они любили друг друга утром, нельзя истолковать иначе. Он ее любит. Страсть подделать невозможно.
Долгие часы ее мысли исполняли жуткую пляску. Шелли то была готова бежать к нему, молить о прощении за свое недоверие, то вспоминала, как он поцеловал ее, когда ей было шестнадцать. Мисси Ланкастер была моложе его почти на десять лет. Как и Пру.
Для него она просто была одной из них? Нет, нет.
– Шелли?
Услышав тихий стук в дверь, она зашевелилась и села на край кровати.
– Да, мам.
Дверь распахнулась, в комнату проникла полоска света. Когда успело стемнеть?
– Я подумала, может, ты хочешь чаю.
Шелли кивнула.
– Спасибо, отличная идея.
Ее мама поставила поднос на прикроватный столик.
– Вот, дорогая. И давай-ка снимем костюм.
Несколько минут спустя она лежала под одеялом в куда более чопорной ночнушке, чем собиралась надеть той ночью. Она посмотрела с тоской на соседнюю подушку, где должен был спать Грант. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Мама сочувственно взяла ее за руку.
– Спи, дорогая. Тебе надо поспать, забыться. Утро вечера мудренее.
Посуда тихо звякнула – мама унесла поднос. Когда комната вновь погрузилась во тьму, Шелли не смогла сопротивляться и провалилась в тревожный сон.
* * *
Родители нехотя уехали домой на следующее утро. Они предложили ей помощь, хотели остаться на несколько дней, но Шелли мечтала побыть одна. Она чувствовала себя человеческой оболочкой без души и сердца и в последующие дни вела уединенную жизнь.
На третий день она впервые смогла поесть. Она обзвонила друзей и попросила их дать ей скопировать лекции, понимая, что в будущем ей придется снова вернуться к прежней жизни. Шелли не могла слишком сильно отстать в учебе. Карьера – единственное, что у нее осталось.
Когда однокурсники приносили ей лекции, она не приглашала их в дом, ссылаясь на ужасно заразный, тяжелый вирус.
Родители звонили каждый вечер, и она пыталась придать голосу оживление, чтобы они поменьше волновались. Шелли не понимала, как неестественно звучали ее слова.
Она пребывала все в том же оцепенении, когда выбралась из кровати в пятницу утром, механически направилась в кухню и принялась готовить кофе. Когда зазвонил телефон, она подняла трубку безо всякого интереса.
– Шелли, – безапелляционно заявила ее мама, – мы с отцом подумали, что тебе надо на несколько дней вернуться к нам. Уехать из того дома.
Шелли помолчала в трубку.
– Нет, мама. Скоро я буду в порядке. Мне просто надо его забыть.
– Я так не думаю. Ты ведь всегда была к нему неравнодушна, верно? – мягко спросила мама.
– Да, мам. Всегда, – признала она.
Миссис Браунинг вздохнула.
– Так я и знала. Целый год тогда, в школе, ты только о нем говорила. Когда он уехал, ты впала в апатию, потеряла ко всему интерес. Сперва я не связала эти факты, но ты продолжала о нем говорить, и у меня родилось подозрение. Со временем ты оправилась, поступила в колледж. Я о нем уже позабыла, но однажды он позвонил. Его звонок был как гром среди ясного неба. Когда он представился…
Шелли сильнее прижала телефон к уху.
– Он звонил? – выдохнула она. – Звонил? Когда? Он приезжал в Пошман Велли?
Мать мгновенно распознала в голосе Шелли оживление.
– Нет, он звонил из Оклахомы. Сообщил, что приезжает из столицы по какому-то важному поручению Конгресса. Я…
– Чего он хотел?
– Он… Он спрашивал о тебе, чем ты занимаешься, где ты.
У Шелли заколотилось сердце. Он о ней не забывал! Он звонил! Она сглотнула.
– Мама, когда это произошло? Что я делала? Где я была?
– Боже, Шелли, да я и не помню. Думаю, это было весной, после вашей с Дерилом свадьбы. Думаю, да, помню, вы с Дерилом как раз говорили, что ты бросаешь учебу, чтобы пойти на работу.
– Я была замужем. Ты сказала Гранту?
– Ну да. Я сказала, что ты вышла замуж и живешь в Нормане. Странно, что он тебе не рассказывал.
