— А может, вы эти слухи сами и распускаете?
Петр Сидорович вновь сделался серьезным.
— Все может быть. Это ведь только одна из составляющих нашей работы. Я даже больше тебе могу сказать — мне известно, кто будет твоим палачом. Сказать? Чего же ты так насупился?
— И кто же?
— Герка Маклай! Знаешь такого? Молчишь… А я слышал, что раньше вы корешами были. Водой не разольешь! Думаю, что воры не прогадали со своим выбором. Опыт у него в этом деле большой! А потом, Макла к порученному делу подходит весьма творчески. Слышал, что в Питере одного ссученного сожгли в крематории? Его работа. С выдумкой парень. Никаких следов! Другого на металлургическом заводе бросили в расплавленный металл. А третьего вообще живым похоронили на заброшенном кладбище. Ловко! — жизнерадостно воскликнул Петр Сидорович. — Как говорится, нет трупа — нет и уголовного дела. Чего ты так на меня смотришь? Хочешь спросить, откуда я это знаю? Агентурные донесения! Это из тебя агента не сделаешь, а другие сами напрашиваются, отбиваться приходится. Для них это что-то вроде хобби. И работают они даже не ради условно-досрочного освобождения, а потому что это им нравится. Любят, понимаешь ли, когда кровь по жилам быстро бегает. Нравится ходить по острию ножа. Вот иногда смотришь на такого и думаешь, ну чего, собственно, ему надо? И авторитет при нем, и воровские законы пуще других соблюдает. А вот нет! И он норовит в секретные агенты попасть! Если бы ты знал, какие коронованные у меня в сексотах числятся, так ты бы передо мной шапку снял! — гордо воскликнул Петр Сидорович.
— Короче, что тебе от меня надо? — сурово перебил его Клещ, вскинув тяжеловатый подбородок.
Гость удовлетворенно кивнул:
— Вот это уже другой разговор. Тебе париться еще восемь лет. Большой срок, прямо скажу. У меня есть возможность сделать так, чтобы ты откинулся, скажем, года через полтора!
— И что же я должен сделать? Кого-то завалить?
Петр Сидорович брезгливо поморщился:
— Ну, зачем же так грубо? Я же тебе сказал, что я оперативник, аналитическая контрразведка, а не какой-нибудь там мясник. Меня в первую очередь интересует разработка операции, а потом ее осуществление. Это очень тонкий механизм. Я разыгрываю любую операцию, как шахматную партию. Как искусство! А потом, для этой роли ты просто не подойдешь, у нас есть штатные ликвидаторы. Сделаешь что-нибудь не так, а потом мне же и расхлебывать. Нет, ты мне нужен совсем для другого.
— Для чего же?
— А вот послушай. Я к тебе в камеру посажу парня, а ты научишь его всему, что умеешь сам. Ты же у нас медвежатник от бога. Так, во всяком случае, о тебе говорят.
Клещ расхохотался:
— Граж…. Петр Сидорович, это что же получается, я должен себе конкурента воспитывать? Мы так не договаривались, я не подписывался…
— Дослушай меня, Клещ, — несколько раздраженно перебил его Петр Сидорович. — Мы бы и на воле привлекли тебя, но ты же на «чалке», а тебя отсюда не выдернуть! Выбора у тебя, как понимаешь, нет.
— Так вы же контора, придумали бы что-нибудь.
— Наши возможности тоже ограничены… А что ты кривишься?!
— Да так…
— Ты научишь его, как взломать сейф с цифровым кодом, а потом я сделаю тебе другие документы, и ты исчезаешь. Можешь остаться в России, можешь отвалить куда-нибудь за бугор, меня это мало волнует. Но этот человек должен будет скопировать не только твой «почерк», но даже и логику твоего поведения, отчасти твой характер. По-другому — он должен будет стать тобой.
— Ах, вот ты куда, начальник, метишь!
— Петр Сидорович, — с мягкой улыбкой напомнил гость.
— А не получится ли так… Петр Сидорович, что после того, как я его обучу, ваши ликвидаторы возьмутся за меня. Пусть вы даже выпустите меня. Хрясь булыжником по черепу и выбросят куда-нибудь в реку? В Москве на один бесхозный труп станет больше.
— Это хорошо, что ты задал такой вопрос. Нужно сразу расставить все точки над «i». Даю тебе слово контрразведчика, что этого не случится, — поднял вверх ладонь Петр Сидорович. — Тебе этого достаточно?
— Договорились. Что я могу поделать? Надеюсь, что вы поступите честно.
— Ты связал меня обещанием, — сказал Петр Сидорович, слегка прищурив глаза. — Что тебе нужно для предстоящего обучения?
— Для начала жранину первосортную, а то я тут на ваших харчах совсем отощал.
— Хорошо, — серьезно кивнул Петр Сидорович.
— Еще хорошие слесарные инструменты, набор ключей, сейфы последних модификаций, а там посмотрим по ходу дела.
— Все это ты получишь в достаточном количестве, — быстро отреагировал Петр Сидорович. — Думаю, что мне представится возможность дать вам попрактиковаться за пределами кичи.
— Неплохо бы, — заулыбался Клещ. — Я вот еще что хочу сказать, медвежатник — это особая профессия, не каждый может ее освоить. Сейфы имеют свой характер. А чтобы серьгу отмочить, нужно воровское нутро иметь!
Петр Сидорович слегка улыбнулся:
— С этим тоже проблемы не будет. Человек, с которым ты будешь работать, не совсем обычный. Скоро ты это поймешь сам. — Петр Сидорович поднялся. — Думаю, что вы поладите. Вы даже внешне похожи друг на друга. — И, как-то таинственно улыбнувшись, добавил: — В какой-то степени он твой двойник. — Он трижды постучал в дверь, которая тотчас отворилась.
Вошел все тот же самый прапорщик и, бросив настороженный взгляд в сторону неподвижно стоящего Клеща, спросил:
— Приводить?
— Сделай одолжение, голубчик, — по-хозяйски распорядился Петр Сидорович. — А я уж пошел. Вы тут как-нибудь без меня разберитесь. Не стоять же мне над душой!
* * *
Первое, что удивило Захара, когда он вошел в камеру, так это то, насколько они с Клещом похожи друг на друга. Перед ним как будто бы сидела его собственная копия. Разве что только заметно исхудавшая, малость осунувшаяся. Оставалось только удивляться тому, что природа способна на подобные выверты. Имелись, конечно, кое-какие отличия, но они были столь несущественны, что ими можно было пренебречь. Так, например, у Захара кончик носа слегка загибался книзу. Если сделать небольшую коррекцию, то даже дубари не сумеют отличить их друг от друга.
Поздоровавшись, Захар на минуту застыл у дверей, пытаясь понять, что за человек сидит перед ним, и тотчас натолкнулся на биоэнергетическую защиту, которой тот, не отдавая себе отчета, плотным слоем окутал себя, едва увидев в камере незнакомца. Оно и понятно, любой новый человек в первую очередь для него является потенциальным неприятелем.
Захар мгновенно почувствовал, что перед ним человек, обладающий звериной интуицией, бесшабашный и в то же время необычайно волевой. И если бы ему удосужилось родиться в стае, то наверняка он сделался бы «альфа», а со временем дорос бы и до волхва. Оказавшись в четырех стенах, он не утратил своей боевой доминанты, а наоборот: в нем пробудились рефлексы, которые не были востребованы в более спокойной обстановке. Неспроста гласит народная мудрость: «Ищи смелого в тюрьме». Замкнутое пространство, насильственное лишение свободы и жесткое содержание только усиливают рефлекторный механизм выживания, заставляя работать его с еще большей отдачей.
