– Это были всего лишь слова, я же шутил. Кстати, подозрения могут быть у каждого.
– Так вот, если бы вы спросили каждого, то еще и меня тоже. А я бы подозревала Василия!
– Да кто он такой? – не понял Вацлав. – Ты помешалась, что ли, на каком-то Василии?
Ефросинье пришлось рассказать полицейскому грустную историю о двух супружеских парах-акробатах, исполнявших смертельно опасные трюки без страховки ради заработка, и о том, что одна молодая женщина действительно погибла.
– Теперь вы понимаете, почему Вася вполне мог бы оказаться убийцей?
– В данном случае ясно – действовал профессионал.
– Или заказчиком, – не сдавалась Фрося. – Мало того что мои попутчики-«молодожены» втянули Василия и его жену Анжелу в опасное и незаконное предприятие, так еще и получается, Игорь фактически убил партнершу. Можно думать, что Вася смирился, но ведь и можно предположить, что он затаил обиду, злость и решил отомстить Игорю с Таней.
– Я понимаю ход твоих мыслей, Фрося. Но прошло какое-то время, почему же Василий не отомстил раньше? – спросил Вацлав.
– Насколько я поняла, парень перенес жуткий стресс, и ему вначале было не до того. А сейчас все обострилось, – предположила Фрося.
– С чего обострилось-то? – вытер пот со лба Вацлав и облизнул пересохшие губы.
– Вы невнимательно меня слушали. Девушка разбилась, всех выгнали из цирка. Потом приняли обратно на абы какие должности. Да только Таню с Игорем взяли все же в шоу, хоть и на запасные пока роли, но с перспективой возвращения в профессию. А Васе уже не с кем было работать. Выходит, его жизнь полностью сломана и разрушена. Вот тут-то и поднялась у него волна злости и отчаяния, и он их порешил. Мол, если у него ничего не сложилось, так пусть и у «сладкой парочки» ничего не сложится, – закончила свое повествование Фрося.
Вацлав зевнул.
– Влад говорил, что ты писательница.
– Я переводчик, но скоро мне действительно предстоит написать роман.
– Пиши, Фрося, пиши! Уверен, у тебя получится. Фантазия просто фонтаном бьет через край.
– Не иронизируйте! Чем не мотив?
– Мотив прекрасный, но для начала необходимо познакомиться с самим обвиняемым. Чтобы хоть немного понять, он на это способен или нет?
– Это конечно… – смутилась Фрося.
– Ты хочешь есть? – внезапно спросил Вацлав.
– Поздно уже.
– Плевать! Давай перекусим?
– Я не очень хочу.
– Я знаю прекрасное кафе. Посиди со мной за компанию, а! – почти умолял ее Вацлав, и она согласилась.
Помощник комиссара сказал что-то по-польски водителю, и тот, кивнув, свернул в сторону.
– Кстати, то кафе рядом с городским парком, – пояснил Вацлав. – Их там множество. Где люди и туристы – там и кафе. Но только местные жители знают, в какое кафе ходить. Где и порцию дадут большую, и за меньшие деньги.
Машина остановилась у обочины, возле аккуратно подстриженных кустов, и Вацлав помог Фросе выйти из салона.
Действительно, здесь чуть не в каждом доме находилось кафе с красиво украшенными витринами и вывесками, всеми возможными способами зазывающими посетителей. Входы украшали живыми и искусственными цветами, иллюминацией, подвесными кренделями и бутафорскими кусочками торта. А вот дурманящий аромат кофе и явно очень вкусной выпечки был абсолютно реальным. Казалось, все запахи вышли из кафешек, объединились вместе и пошли гулять с ветром в обнимку по всему парку.
Вацлав свернул в самый невзрачный, узенький переулок, прошел буквально пятьдесят метров и стал спускаться по крутым, каменным ступенькам резко вниз, заговорщически шепнув спутнице:
– Нам сюда.
– Да уж, это заведение могут найти только те, кто его знает, – согласилась Ефросинья, озираясь.
– И поверь мне, все возвращаются сюда снова и снова!
Интерьер кафе оказался очень помпезным и напоминал антикварную лавку – маленькие круглые столики на витых позолоченных ножках, невысокие потолки с лепниной, явно специально состаренные. На каждом столике стояло по старинному подсвечнику из бронзы и маленькому букетику белых цветов. Окон не было, а стены все задрапированы тканью в восточном стиле, то есть красочной и тоже с золотом. Даже в столь позднее время за несколькими столиками с горящими свечами сидели посетители. Естественно, в основном влюбленные парочки.
Вацлав усадил Фросю, чиркнул зажигалкой, зажигая свечу, и предупредил:
– Меню будет на польском языке. Так что позволь мне самому заказать? Обещаю, тебе понравится.
– Здравствуйте, пан Вацлав, – приблизилась к ним милая, улыбчивая девушка, внезапно появившаяся из темноты с подносом, на котором размещались цветочные корзиночки, – она меняла украшения на столах на свежие.
– Дорогая Яночка! – Полицейский заговорил с официанткой по-английски, чтобы Фрося не чувствовала себя не в своей тарелке. – Принеси-ка нам по вашему фирменному густому и наваристому супчику с говядиной и корнем сельдерея.
– Хорошо, пан.
– На второе нам по нежной ножке ягненка в карамельной глазури.
– Сделаем.
– Мне это очень много! – робко подала голос Ефросинья.
Но Вацлав ее не слушал, продолжал диктовать:
– Не сможем мы, Яночка, обойтись и без вашего десерта – тыквенного пирожного с ежевичной подливой и шариком домашнего мороженого.
– Попозже принесу, – пообещала официантка.
– Ну и самое главное!
– Коньячку? – улыбнулась Яна.
– Да. Гулять так гулять! – махнул мужчина рукой.
– Не надо, – напряглась Фрося.
– Все под контролем! – заверил ее Вацлав и схватил зубочистку.
Рядом с барной стойкой молодой парень играл на гитаре очень грустную мелодию.
– Симпатяга? – кивнул в его сторону Бельских.
Фрося посмотрела на музыканта. Длинные, светлые, слегка вьющиеся волосы ниспадали на весьма привлекательное, но чересчур нежное для мужчины лицо. Выражение его было сосредоточенное, сконцентрированное. Длинные, красивые пальцы завораживающе перебирали струны.
– Хорошо играет, – согласилась девушка.
– Яночка, а пригласи нам мальчика за стол! – вдруг закричал вслед официантке Вацлав.
– Да вы что? Зачем? – удивилась Фрося.
– А я думаю, тебе будет интересно с ним познакомиться, – подмигнул ей помощник комиссара. – Привет! – пожал он руку подошедшему парню. – Его зовут Василий, он работает в развернувшемся здесь цирке, а вечерами подрабатывает в кафе.
– Так это вы? – широко раскрытыми глазами посмотрела на музыканта Ефросинья.
– Моя соотечественница? – обрадовался Василий. – Можно присесть?
