Сейчас Фрося не стала терзать свое раненое бедро натягиванием довольно грубых джинсов и выбрала яркое, цветочной расцветки платье с широкой юбкой.
– А где сам пан Владислав? – спросила она у горничной.
– Так еще отдыхает, – ответила девушка. – А женщина, которую вы просили найти, ждет вас в холле.
– Правда? Так быстро? – обрадовалась Ефросинья.
– Пан Влад еще вчера ее разыскал и пригласил приехать. Позвать сюда?
– Я сама спущусь. А ты, будь добра, принеси и ей такой же завтрак, как и мне.
– Да, конечно, – дежурно улыбнулась горничная и удалилась с пустым подносом.
Фрося доковыляла до нижнего этажа, до гостиной, и с большой радостью кинулась в объятия своей новой знакомой Люсьен. Именно ее она пригласила в гости, помня, что та сделала для нее. После пережитого вместе эта женщина стала для нее словно родственницей. Выглядела Люся все так же: лицо, покрытое морщинами, делавшими ее старше, чем на самом деле, гладко зачесанные назад волосы и приятная улыбка.
– Здравствуй, моя дорогая! – обняла Фросю гостья. – Ну ты просто бедолага! Мне вчера твой Владислав рассказал о том, что ты ранена и что с тобой произошло. Я в шоке! Один только раз в жизни я встречала женщину, которая, куда бы ни пошла, сразу же влипала в жуткие истории. И вот теперь с тобой, такой же невезучей, столкнулась.
– А что с твоей знакомой стало? – улыбнулась Фрося.
– Последний раз я видела ее в Германии в больнице с переломом обеих ног. С тех пор уж лет десять прошло.
– Присаживайся, – пригласила гостью Ефросинья на большой и удобный диван. – Я переживала, не начались ли у тебя неприятности в приюте.
– Я сама этого боялась. Но сменили только портье, то есть Яцека арестовали. Вацлав лично предупредил директора приюта, что ни один волос не должен упасть с моей головы. Так что у меня все в порядке. А на полученные деньги приобрела себе этот костюм. Как тебе?
– Прекрасно.
– Вот и мне понравилось, выгляжу как человек. Прямо вот отрезвилась я. Если я оказалась не совсем пропащим человеком, если я смогла помочь другому человеку…
– Ты безумно бесстрашная женщина и спасла меня! – не дала ей договорить Фрося.
– Безумная, это да. Но если такая интересная и образованная женщина, как ты, разговаривает со мной…
– Господи, да чего бы мне не разговаривать с тобой? – снова перебила Люсьен девушка. – Нашла цацу! Я человек простой и делю людей не на богатых и бедных, а только на хороших и плохих.
– Ох, если бы ты знала, Фрося, как мало на свете таких, как ты…
В гостиную вошла горничная с подносом, на котором был собран обильный завтрак для гостьи, и пожелала приятного аппетита.
– Ой, это все мне? – воскликнула Люсьен. – Спасибо большое за такое внимание к моей персоне. Вот уж не ожидала!
– Кушай, Люся, кушай… – Фрося вытянула больную ногу вдоль дивана. Настроение у нее было прекрасное.
Люсьен накинулась на хрустящие тосты с дорогой ветчиной.
– Прямо как аристократка! Дом хорош.
– Большой, – согласилась Ефросинья.
– Не поверишь, но я бывала в этом доме, и не раз, – лукаво посмотрела на нее Люсьен темными глазами с «фирменным» прищуром.
– Правда? Когда?
– Очень давно… Ты же знаешь, я живу без часов, время определяю неточно, но по ощущениям – много лет назад.
– А каким образом?
– Вот! Это самое интересное! Я дружила с одной женщиной, Валентиной. Познакомились на рынке, где я попрошайничала, и она угостила меня. Сошлись на почве того, что она была наполовину русская, а меня всегда привлекала твоя страна. Кстати, потом именно Валентина познакомила меня с тем русским мужчиной, который оставил неизгладимый след в моей душе. Его Павел звали, я говорила тебе. Она болела за меня душой и пыталась наставить на путь истинный. И вот я стала к ней захаживать, учиться уму-разуму. Валентина меня подкармливала и одеждой снабжала. А работала она здесь кем-то наподобие домработницы.
– Надо же! – удивилась Ефросинья. – Неужели правда в этом доме?
– Я еще с ума не сошла, здесь. Конечно, я не была знакома с хозяевами лично. Валентина принимала меня обычно, когда дома никого не было, и я заходила с черного хода. Но все равно видела пару раз издалека крупного мужчину с бородой, его дочку.
– Это явно Людвиг Люцеус с дочерью Розалиндой.
– Девица была вроде замужем, – добавила каким-то странным тоном Люсьен.
– Так вот Розалинда и стала женой Влада! – выпалила Ефросинья.
Кусок яичницы выпал изо рта Люсьен.
– Да? Я-то думала, что он просто новый владелец дома, а выходит, зять бывшего хозяина?
– А что тебя так удивляет? – спросила Фрося, наливая своей спасительнице свежевыжатый апельсиновый сок из графина.
– А они давно знакомы? То есть женаты? – не ответила на вопрос Люсьен.
– Давно. Поженились совсем молодыми. Открою тебе секрет: Влад был моим парнем, а Розалинда увела его у меня.
– Она была еще той штучкой, – отвела глаза Люсьен, у которой словно и аппетит пропал сразу.
От Фроси не ускользнула произошедшая перемена.
– Что случилось?
– Да ничего. Давно это было…
– Люся, о чем ты? Расскажи мне! Я теперь не успокоюсь!
– Ты ему не передашь? – покосилась на нее женщина.
Фрося отрицательно покачала головой.
– Если их брак разрушится, это на моей совести будет… – Гостья снова застучала вилкой.
– Влад уже несколько лет один живет.
– Что ж, тогда с моего сердца груз упал. Значит, он давно узнал, какая его женушка сучка, – обрадовалась Люсьен.
– Розалинда умерла, – тихо произнесла Фрося.
– Ой! – прикрыла рот Люсьена. – Проблема: о мертвых или хорошо, или ничего…
– Ты обещала! – начала просить Фрося.
– Ладно, расскажу. В один из таких вечеров, когда в доме никого не было, я пришла к Валентине в гости. Она усадила меня на кухне, где проводила много времени, поскольку готовила и носила господам еду в просторную и светлую столовую. Я ту один раз только видела – просто как во дворце.
– Сейчас там не так, столовая большая, но с современным ремонтом, – встряла Фрося.
– Нет, тогда было все в зеркалах и золоте, воздушно и… вкусно, словно зефир. Именно такой поэтический образ приходит на ум, – поправила выбившиеся из прически волосы Люсьен. – Сама Валентина ела на кухне. Там тоже было просторно, но все в дереве.
– И сейчас тоже так.
– На маленьком столике рядом с полками с заготовками мы и ужинали. Валентина сообщила, что хозяин ушел в лабораторию, а молодежь уехала в театр, а затем еще на какую-то встречу.
