Точнее, она вспомнила свое пребывание на острове и мужчину, назвавшегося Джоном, который долго и упорно наблюдал за яхтой этого господина Вишневского. И его разговор по телефону, неизвестный собеседник Джона очень забеспокоился, узнав, что Соня – русская. Теперь понятно, почему они могли подумать, что между ней и хозяином яхты есть какая-то связь.
– Расскажи про него! – повторила Соня.
«Зачем ей? – Алекс посмотрел с подозрением. – Неужели она из тех молодых охотниц на мужчин, которым все равно, кто попадет в их сети, лишь бы был богат? А что, согласилась же она на встречу со мной, можно сказать, не глядя. Да, но предпочла заплатить за все сама, чтобы не быть обязанной. И вообще, она не похожа на этих девиц с пустыми жадными глазами, что всеми правдами и неправдами стараются заполучить богатого человека хотя бы во временное пользование».
– Он очень богат, – с неудовольствием начал Алекс и скосил глаза на свою собеседницу.
Соня и бровью не повела, только смотрела с нетерпением – дальше что?
– Он занимается нефтью. Конкретно размеры его состояния я не скажу, но Андрей Вишневский – один из самых богатых людей в России. Выплыл он в девяностые, я слышал, что из криминала. Ну, этим в России никого не удивишь. Но и сейчас связи с криминалом у него большие, только он это тщательно скрывает, поскольку хочет создать репутацию серьезного, законопослушного бизнесмена.
– А ты откуда знаешь? Имел с ним дело?
– Хотел, – признался Алекс, – было это лет семь назад. Как-то собрались мы, человек двадцать, на подписание договора на переработку нефти. Были там люди из Нефтеюганска, еще кое-кто из русских, а также европейские инвесторы. Решили оформлять все это в Антверпене, в отеле. Уж не помню, кому-то там было удобнее.
– Антверпен – это в Голландии? – спросила Соня.
– В Бельгии. Значит, с русскими приехала одна переводчица – такая дама приличная лет сорока. Провели мы предварительные переговоры, назначили на утро подписание договора, а вечером решили в баню пойти. Отель дорогой, хороший, там развлечений на любой вкус: и СПА, и турецкая баня, и сауна, и еще много всего. Я вообще-то с русскими в баню не очень люблю, потому что пьют много. А тут еще сибиряки, этих вообще перепить невозможно. Но переводчица меня упросила: куда, говорит, я с ними в баню-то? А кроме меня, русского никто не знает. А эти, из Нефтеюганска, понятное дело, по-английски ни в зуб ногой.
Ну, пошли мы. Сначала-то ничего: попарились, выпили, поговорили. Ну, подсел ко мне этот Вишневский – то да се, да как у вас там… ну, видит, что я русский, так решил по-свойски. Ну, я вижу: мужик из уголовников бывших явно, все замашки такие, опять же золота понавешено, и даже в бане он его не снимает. Но предложения он делал весьма выгодные, я прислушивался.
Ну, потом снова парились, опять пили – и как поперло из него! Вспомнил свое уголовное прошлое. Ох, думаю, лучше от такого человека подальше держаться. А пока отвечаю уклончиво. А он потом совсем в раж вошел, про меня забыл.
Короче, является служитель: господа, говорит, извините, но уже пятый час утра. А нам к девяти надо договор важный подписывать! Ну, пришли в себя, поспали пару часов – и ничего. А с Вишневским этим как вышло. Он потом мне выгодное предложение сделал. И что-то меня насторожило. Попросил я своего хорошего приятеля о нем приватно разузнать.
– Того самого, что в секретной организации работает? – вставила Соня.
– Ну да… – Алекс поглядел подозрительно, но вспомнил, что сам же и наболтал ей об этом вчера.
– И выяснилось, что Вишневский дела ведет не совсем так, как принято. С конкурентами расправляется, с компаньонами нечестен. Нет, с такими людьми я дела не имею. И отказался под каким-то благовидным предлогом.
– Стало быть, криминальный тип… – пробормотала Соня, глядя на красавицу яхту.
Было видно, что на носу стоит человек, похожий на охранника, и руку держит на поясе. Вот вышел к нему такой же крепкий мужчина и внимательно осмотрелся. Охрана, значит.
Гулет проплыл мимо и пришвартовался к пирсу. Матрос, знающий английский, объявил, что стоять здесь будут всю ночь, и просил сообщить, кто будет ужинать в городе.
– Приглашаю тебя на ужин, – тихонько сказал Алекс Соне на ухо, – покажу интересное место.
«Наконец-то!» – подумала Соня и удивилась своей радости.
Она спустилась в каюту в самых растрепанных чувствах. Что это она? Неужели ей хочется сидеть напротив Алекса, смотреть ему в глаза и поддерживать пустую беседу? А потом, что последует после ужина? Неужели он собрался перейти к активным действиям? А что, время уходит, осталось всего три дня, он решил, что пора приступать. А то что время-то зря тратить, он человек занятой.
Соня внимательно посмотрела на себя в зеркало. Там отражалась несерьезная личность с горящими щеками и выпученными глазами. Так. Приплыли.
Она посмотрела на себя пристально. Это все от одиночества. И от того, что она никак не может опомниться от предательства Егора. Тут Соня с удивлением осознала, что за последние два дня она про Егора и не вспоминала.
Ладно, как бы там ни было, ее пригласили на ужин. Стало быть, нужно прилично выглядеть. А то Алекс видит ее то в мокрых шортах, то в тужурке с чужого плеча, то вообще голой…
Тут совершенно некстати Соня вспомнила, как он растирал ее тело там, в подводной лодке, и вздрогнула. Что-то холодно в каюте…
Какое платье надеть? Соня разложила на кровати все свои туалеты. Набрала тряпок, а носить некуда.
Взяла три платья – одно легкое, из тонкого прозрачного шелка, на бретельках. Пожалуй, прохладно будет в нем вечером-то. Второе платье было поплотнее, из хлопка, с асимметричным рисунком. Пожалуй, оно больше подходит. Но оно сильно открыто спереди, а Соня не хочет, чтобы видели, что у нее на шее висит пайцза. О том, чтобы оставить ее в каюте, не может быть и речи. Цепочка порвалась, и Соня повесила пайцзу на простой шелковый шнурок.
Остается третье платье. Цвета слегка увядшего шиповника, с воротником-стойкой и очень открытыми плечами, а на спине вырез каплей. Не длинное, но и не слишком короткое, к нему – золотистые босоножки на каблуке.
Соня приняла душ, высушила волосы и тщательно накрасилась. Что ж, выглядит она неплохо, и свежий загар ей, несомненно, идет.
Она с удовлетворением увидела восхищение в глазах Алекса и пожилого англичанина, а муж Марианны так просто поднял вверх большой палец за спиной своей жены. Она-то поглядела на Соню с неудовольствием, но это было в порядке вещей.
Улица взбиралась вверх по холму. Там, на самом верху, над городом возвышалась полуразрушенная старинная крепость. Мощные стены, оплетенные темно-розовой бугенвиллеей, башня в темных проломах бойниц и амбразур.
– Мы идем туда? – спросила Соня, из-под руки разглядывая крепостные стены.
Идти по вымощенным камнем улочкам в босоножках на высоких каблуках было утомительно. Заглядевшись на крепость, она споткнулась о край тротуара.
