– Теперь Танька в отместку выкручивает муженьку руки, – со смешком продолжил Димка. – Знаешь, кто у нее адвокат? Горшенин. Тот еще фрукт. В прошлом году отсудил для одной дамочки ровно половину всего нажитого ее муженьком, и это при том, что саму благоверную уличили в измене. Горшенин умудрился все вывернуть наизнанку, мол, супруг скверно относился к бедняжке и тем самым толкнул ее в объятия другого, и виновен вдвойне… Что он сделает с Новиковым, у которого вторая семья под боком…
– Она не хотела его денег, – нахмурилась я.
– Танька убеждена, что сестра погибла оттого, что бывший денег пожалел, вот и поскакал в полицию, и задумала лишить его самого дорогого – бабок.
– Это на нее не похоже, хотя… – я пожала плечами, – если она и вправду решила, что он деньги зажал…
– Она малость свихнулась после этой истории, – кивнул Димыч.
– Вы виделись? – спросила я.
– Пару раз, мельком.
– Откуда тогда сведения?
– От Горшенина, само собой. Он большой друг моего шефа, время от времени вместе обедаем. Танька настроена очень решительно. Тебе она о своих планах не рассказывала?
– Да мы три месяца не виделись.
– Тебя-то она в чем винит? – удивился Димка. – Подруг у нее больше нет… сейчас она практически совсем одна…
– И прекрасно без меня обходится. А я, как выяснилось, вполне могу обойтись без нее, – добавила я с внезапной обидой, наверное, мы и в самом деле не особенно нуждались друг в друге. И все же почему я после похорон не попыталась с ней встретиться, поговорить? Объяснить… – Значит, выкуп у Протасова не требовали, – сменила я тему.
– Сестра надежней, – хохотнул Димка. – Похитители, должно быть, подозревали, что его любовь не так уж и сильна.
– Или знали об этом наверняка, – сказала я. Просто так сказала, ничего особого в виду не имея, но Димыч тут же прицепился:
– Считаешь, это кто-то из наших?
– Чего?
Мы со Светкой переглянулись и на него уставились.
– Почему бы и нет? – пожал он плечами.
– Спятил, – нахмурилась я. – Срубить бабки и я не против, но убить… к тому же хорошую знакомую… это дело рук каких-нибудь уголовников.
– Надеюсь, – проворчала Светка. – А то ходи и думай: кто из тех, с кем пьешь, убийца?
– Да уж, неприятно, – Димыч засмеялся и головой покачал.
– Деньги не приносят счастья, – глубокомысленно изрекла Светка, попивая кофе. – Я вам больше скажу: людей они портят.
– Откуда тебе знать, у тебя денег сроду не было, – съязвила я.
– Они есть у той же Таньки. И что?
– Вот именно, что? Чем они ее испортили? Ну, да, она винит мужа в том, что с Ольгой случилось, в том смысле, что если б не его деньги…
– Это ты считаешь ее бессребреницей, – перебила Светка. – Мужа любила, то-се… А твоя Танька та еще штучка, я ее в магазине встретила неделю назад. Продавщица ей что-то не то сказала, она такой хай подняла и платье ей в лицо швырнула. Я б на месте девицы ей этим платьем да по морде… Короче, вела она себя как обычная богатая стерва…
– Танька? – нахмурилась я, может, крыша у нее и вправду съехала, представить подругу скандалящей в магазине… – Она сто раз спасибо скажет, а ты: платье в лицо… Может, обозналась?
– Еще чего. Она, кстати, меня заметила и сразу овцой прикинулась, сумку в руки и бегом из отдела. В глазах вселенская печаль, мол, скорблю за весь мир. Твоя Танька только прикидывалась скромницей: ах, какая я вся неземная… а теперь оттяпает у муженька бабла немерено и заживет в свое удовольствие.
– Глупости, не может человек полжизни притворяться. Ладно, ты не обозналась. Просто она сейчас вся на нервах, вот и сорвалась.
– Само собой, – хмыкнула Светка презрительно.
Димка сосредоточенно разглядывал чашку.
– А ты чего молчишь? – обратилась я к нему.
– Что? – вскинул он голову. – Извини, задумался. Разумеется, это нервы. И нас она избегает, потому что… потому что все разом навалилось: развод, гибель сестры, кто-то должен быть виноват…
– Надо ей позвонить, – вздохнула я, – узнать, как дела… Значит, Протасов был любовником Ольги? – вернулась я к интересующей меня теме и вот тогда наконец вспомнила, где раньше видела убитую женщину. Ну, конечно, это ведь Ольгина домработница! Пару раз мы с Танькой заезжали к ее сестре, и женщина открывала нам дверь. Я еще терялась в догадках, на кой черт Ольге домработница? Не велика барыня, полы помыть и сама бы смогла, заодно и деньги сэкономила. Танька отмалчивалась на этот счет, а моя неприязнь к ее сестрице лишь возросла, у меня-то домработницы не было. «Теперь будет», – утешила я себя и почувствовала настоятельную потребность побыть в одиночестве, потому что кое-что надлежало обдумать.
– Мне пора, – брякнула я, Светка посмотрела и нахмурилась, гадая, что это на меня нашло.
А вот Димка меня поддержал:
– Да-да, засиделись, – подозвал официантку, расплатился, поцеловал нас, думая о чем-то своем, и удалился.
Мы вслед за ним покинули пиццерию.
– Нет, ты видела? – возмущенно спросила Светка.
– Кого? – растерялась я.
– С ума с вами сойдешь. Ты где-то витаешь, и Димыча вдруг точно подменили. Сидел за столом человек как человек, и раз…
– Чего «раз»? – нахмурилась я.
– Ты что, в самом деле ничего не заметила? – возмутилась Светка.
– Нет.
– Он за-ду-мал-ся, – произнесла она по слогам.
– Не поверишь, но и со мной иногда случается.
– Кончай, а? Что-то в нашем разговоре было такое… что он поспешил уйти.
– А что такого было? – повторила я, заметно беспокоясь: уйти Димыч поспешил, это факт, и что-то в нашем разговоре действительно произвело на него впечатление. Учитывая, что он любитель ловить рыбку в мутной воде… – А вдруг он заподозрил, что мы не просто так о Платоне расспрашивали?
– Боишься, донесет Юрке о твоих шашнях? – скривилась Светка.
– Конечно, боюсь.
– Нет, тут другое, – произнесла она серьезно. – А не мог он Платона заподозрить в похищении?
– Это как? – опешила я. – Похищать свою подружку…
– Бывшую. А что? Хотел бабок срубить…
– Он вроде богат…
– Ну, тогда не знаю, но что-то в Димкиных мозгах щелкнуло. Куда теперь?
Я оглянулась, мы стояли в нескольких метрах от пиццерии, а я вспомнила, что намеревалась побыть одна, теперь это желание лишь увеличилось.
– Знаешь, я, пожалуй, пойду домой: голова болит… и Юрик звонить будет…
– Ты еще даже замуж не вышла, а уже становишься занудой, – снова скривилась Светка и добавила ворчливо: – Теряю подругу.
